Гурыч

Главы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, Эпилог

10.

Когда какие-нибудь журналисты, забредшие в Зону, ну или совсем новички просят рассказать о жизни сталкера, вот о чем им рассказывать? Тайны и открытия не сыплются на каждую голову дождем, да и не у всех такие интересы. Сталкер – это пафос, не понимаю, как слово это вообще прижилось. Люди тут, человеку нужно протянуть до завтра, а так он запросто пройдет мимо куска камня, который приведет в восторг очередного профессора в белом халате. Искательство и тяга к приключениям сами по себе аномальны и такие упертые люди, как правило, в лагерях не задерживаются. Тут чистят картошку, если достанут или чистят морды друг другу, если достанут плохой водки. А если идут куда-то на промысел, так это и есть большая удача: идти, спать да жрать. Без мутантов, вояк, без потерь и перевязок на скорую руку. Черствая душа у сталкера или еще не засохла – это мне до фонаря, но всегда лучше, когда не прибавилось ни одного креста, а весь рассказ сведется к «шли да жрали». Вот так, нравится или нет.

Лучше макаронов с тушенкой может быть только рис с тушенкой. А вкуснее риса с тушенкой только гречка с тушенкой. Не то, чтобы я не любил больше ничего другого, но, пользуясь случаем, затарился у Сидоровича гречкой по полной программе. Дорогое это тут удовольствие, да и есть не всегда. Обычно на биваках варят именно кашу – крупу удобнее таскать с собой, на ораву берут попроще: перловку, пшено, сечку – нажористо и дешевле. А гречка и картошка – это уже роскошь.
Помимо котелка каши, каждый получил по сухарю, несколько кусочков сала, слегка обжаренного на костре и по половинке крымской луковицы. Десерт. Витамины – прежде всего. Достал флягу со спиртом, оглядел компанию. Никакой реакции, будто каждого мешком по голове стукнули. Развел в своем котелке, заодно продезинфицируется. Костровому хорошо. Все шкварки его. И оставшиеся граммы тоже.

Сергея осмотрели, вкололи обезболивающее и выдали одно веселое «колесико» капитана. Пуля «калаша» разворотила бронепластину СКАТа, была остановлена компенсатором, однако удар в грудину он получил такой, что единственное, на что его хватило – сесть на землю, прислониться к камню и закрыть глаза, повинуясь действию транквилизатора.

Ястребы взяли свою долю каши и ушли во мрак. На посты, надо полагать. Как я ни пытался, так и не смог сосчитать, сколько их всего. Голова будто переставала слушаться, попытался в уме умножить семь на восемь и понял, что разум застыл на знаке «равно». Ощущение, сходное с тем, когда «валуны» на башку давят. Впрочем, это тоже ничуть не удивило. Спокойствие держало мозг как тисками, даже страшно… Страшно пофиг, в смысле.
Поделился этим открытием с Эксом, который сидел рядом и хрустел луковицей, закусывая добрый глоток спирта. Тот прожевал и вяло бросил:
– Ну, а ты как думал? Свищ тебя уже чует, понял? И не только тебя. Забей.
Оглядев всех, уловил маску полной апатии абсолютно на всех лицах. Спросил тогда другое:
– А чего это тут темно так? Ты вроде говорил, что белого света не видно здесь… Но жутковато как-то. Два часа дня все-таки.
Наемник с непривычной ноткой беспечности, судя по всему, жевал какое-то попавшееся в банке сухожилие:
– Так что с того? Тут время течет совсем по-другому. А вообще – никто не знает. Может быть тут ночи длиной в сто лет, а может просто дело в людских головах, в которых в этом месте кончается свет. Да и не это главное. Скоро посветлеет, точно говорю. Пока – тут побудем. Нам же лучше, торопиться вроде некуда.

Тут я вспомнил угрозы Полосатого:
– А ну как эти вернутся и положат нас, пока загораем? Дороги никто из нас не знает, как выбираться-то?
Экс уже скреб ложкой по дну котелка, повернул голову и усмехнулся:
– Это вряд ли. Не вернутся. Да и мои в охранении. Я расскажу, что к чему, не сомневайся. Давай-ка сначала нашу кралю еще послушаем. Эй, дамочка! Давай-ка сюда, к огню.

Алена, еще более подкрашенная в месте фингала, подошла и села на подстеленную Писателем куртку. Экс перестал ухмыляться и принялся сворачивать «козью ножку». Бросил только:
– Черт, трубку угораздило потерять… Ладно, к делу. То, что вы мир спасаете, я слышал, концовку. Есть отличная сделка. Ты мне рассказываешь, без утайки, как именно вы собираетесь это сделать, а я расскажу тебе… да и всем присутствующим, что случилось с твоими предшественниками. Ты тут упоминала, что ваши в лабораторию пробрались… Я много где был, деточка. Так что, по рукам?
И сам же ответил:
– По рукам. Давай, выкладывай. Говори «б». Что тебе еще делать-то?

Алена прокашлялась. В ее голосе не чувствовалось ни капли испуга, усталости или обреченности, что тоже очень не вязалось с окружающей обстановкой. Казалось… да, ее рана, глубоко содранная кожа, как будто стала меньше. Будто затягивалась на глазах.
– Мы уже говорили, нужно менять не мир, а человека. И способ был найден, почти случайно. Мы… точнее наши генетики… исследовали массу образцов ткани существ, подвергшихся мутации в разных аномалиях. Несколько месяцев наши люди работали здесь, в Темной долине, в подземном лабораторном комплексе. Коллектор, по которому мы попали в подземелье, ведет прямо в него, но, к сожалению, ничего ценного внутри уже не осталось. Исследования завершены и лаборатория разрушена. В ней изучали мутантов целиком, живьем. И людей, зомби. Это было дорого, очень дорого. Но нам помогли военные, тогда мы и познакомились с капитаном Мурашкиным.

Выходит, я тоже умею угадывать. Сказал вслух, глядя в огонь:
– Привет разведотделу. А говорили, что ваш научный отдел прикрыли.
Тот буркнул, наверняка тоже не повернув головы, ровным бесцветным голосом:
– Говорят, что водка – яд. Говорили, но налили. Да на разведотделе все маршруты военсталов держатся. И половина ваших. А вторая половина вас всегда работала на научный отдел. Кроме шуток, как тут закроешься, если стукачей от вас, непродажных, столько, что самим хоть в рейды не ходи. Все заработать хотят. Кто данные о новых проходах в аномальных полях тащит, кто артефакты, кто сведения на товарищей своих… а кто – живого товарища. Кстати, иногда и мертвого, если новая аномалия или мутация. Прикроешься тут. Фиговым листком, ага, между нами, девочками.

Алена же продолжала.
– О мутациях – в самую точку. Именно это мы и собирались использовать. Собираемся. Геном человека практически полностью расшифрован, а наши исследования были посвящены только одному – изменчивости человека, в зависимости от формы мутации. Мы решили, помимо комплексного подхода, разработать точечной способ влиять на отдельные способности. Это тоже привлекло несколько крупных специалистов, которые не были заинтересованы в засветке. Но основная цель была прежней – изменить сразу всего хомо сапиенс, сделать это массово, по нарастающей, чтобы человек необратимо совершенствовался с каждым днем. Нас вполне устроило бы несколько поколений, хватило бы одного-двух излучателей. На начальном этапе – объект Дуга, после у нас были виды на Останкино. Идеальный… ну, почти идеальный геном, искусственно спрограммированный, в виде цифровых данных имелся еще от наших предшественников. С ним они и собирались влезть в ноосферу, вроде как загрузить его туда, однако миссия потерпела крах… мы так это поняли, потому что изменений не произошло, если не считать возникновения Зоны. Человек оказался невосприимчив, а его мозг недостаточно развит для непосредственного контакта с ноосферой. Не все же экстрасенсы или, хотя бы, видят цветные сны. Нужен был именно излучатель и дальнейшие эксперименты. Об этом я прочла в оставшихся документах, много лет спустя. Когда группа исчезла мне было всего лишь тринадцать и я только убрала последние игрушки на антресоли. Теперь я знаю куда больше и многое могу. Благодаря… хм, некой поддержке заинтересованных людей, нам удалось проникнуть в высшие круги и организовать это предприятие. Они получат свои деньги с сафари и тотализатора, но истинная цель известна только немногим. Кроме того, есть и личный мотив. Одним из членов той группы был мой старший брат, Игорь. Звучит как в сериале, я понимаю, но тем не менее. Это был хороший, чистый, нравственный человек, я уверена в этом, хотя не видела лет с восьми. Я не сомневаюсь в благих целях их работы только потому, что читала его записи… оставшиеся от него. Так я и нашла связь с теми, кто остался вне Зоны, поглотившей Игоря. Именно о нем я и рассказывала этому… Полосатому. Мы ведь Игоря действительно ищем.

Неожиданно она протянула руку к котелку и, чуть было, не глотнула разбавленного спирта. Потом, будто вспомнив что-то плохое, изменилась в лице и отдала котелок дальше. Писатель протянул ей кружку с чаем.

Через минуту Алена продолжила:
– Сохранить в тайне такие разработки крайне нелегко, но нам удалось замаскировать наш интерес под сафари, о котором уже говорилось. Мутанты… все светские охотники со своими раззолоченными Ремингтонами с ума посходили, у нас заявок на тур уже сейчас на три года вперед, причем две трети – за последние четыре дня, наш нынешний поход – лучшая реклама для такого мероприятия. Авансов более чем достаточно, мы ведь наделали кое-каких долгов с этими экспериментами. Когда же был готов биоактивный раствор для первых опытов, мы все уже имели изрядную научную и физическую подготовку. Но испытывать можно было только на себе самих. Иначе произошла бы утечка. Анатолий говорил, что стабильный излучатель сделать невозможно, но мы попытались. Нам удалось купить немного грунта из Чертова Свища, это было дорого, но и стоило того: по остаточной эманации мы смогли установить спектр излучения и построить прототип излучателя. Первыми добровольцами были один крепкий парень, бывший спецназовец, отличный крепкий организм и еще один – из наших интеллектуалов. Они ввели себе этот биоактиватор и находились под излучением аппарата несколько часов. Мы не знали тогда, сколько точно нужно этого излучения. Рассчитали примерно, во сколько раз аппарат слабее Чертова Свища и просто умножили время на этот коэффициент. Результат сразу был очень удачным. Последующее недельное содержание обоих в научном блоке выявило серьезные изменения в психике. Бывший убийца с автоматом и десантным ножом стал кротким, как ягненок, пацифистом до мозга костей, его буквально воротило от крови, однако навыки не были им забыты. Из благородных побуждений, не в силах ощущать нахождение в тюрьме, как он думал, он организовал побег себе и второму подопытному. Второй, кстати, в прямом смысле ушел по интеллекту в недосягаемое и разрабатывал уравнения физических законов четырехмерных пространств, необходимые для путешествия во фрагменты других миров, находящихся в аномальных местах Зоны. Это он тоже вычислил. Ему открылись математические модели известных аномалий и кое-что он даже успел записать на стенах своей комнаты в лаборатории – из предосторожности ему не давали ни ручек, ни карандашей, ни компьютера. Так он царапал формулы и схемы огрызком пластиковой ложки по побелке! А потом – ногтями, когда пластик совсем истрепался, у него потом все пальцы были в крови, когда их нашли… Они сумели убежать их комплекса и даже добраться до станции. Сели в электричку, видимо – хотели выбраться подальше… В общем, хватило их до следующего города. Их нашли мертвыми в небольшой гостинице при местном автовокзале. И нам очень повезло, что в кармане одного из них была моя визитка. Поэтому очень быстро прибыли правильные полицейские и забрали тела. Конечно же, это была наша служба безопасности.

Писатель обернулся к Алене:
– Удачный эксперимент, говоришь? Два чокнутых трупа?
Алена ответила, сжав губы и смотря ему в глаза.
– Да, удачный. Они совершили самоубийство, находясь в обычном мире всего лишь какие-то сутки, не в силах вынести его мерзости. Что они видели, мы точно не знаем. Проституток, бомжей или у них на глазах произошло убийство… Тут другое важно: изменения произошли именно в психике, понимаешь? Они стали новыми людьми… вот только старое воспитание – всилу возраста и новое мировоззрение вступили в конфликт. В предсмертной записке спецназовец просил прощения за все прошлое. А ученый все пытался дописать свои формулы… они нам пригодились, потом.

Писатель вскочил с места:
– Да? Именно такие изменения в человеке вам потребовались? Целый мир шизанутых суицидников? Слава Богу, Зона не резиновая. А тебе следует прямо здесь прострелить башку, вот что я думаю.
Алена и бровью не повела, ее голос стал менее обреченным, что ли.
– Первые шаги всегда труднее и ошибки неизбежны. Знаешь, я ведь тоже могла бы быть под этим излучением. Но практически сразу мы поняли, в чем проблема. Все мы слишком взрослые. Психически, ну и вообще, слишком много успели наделать глупостей. Нам есть о чем жалеть, есть от чего страдать – чего себе не простим потом и что нас убьет на пути к великой цели. Чтобы изменить человека, нужен… чистый лист. Ребенок. И чем моложе – тем лучше.
Мурашкин побарабанил пальцами по прикладу. Потом сказал, выдохнув:
– Ну, вы ж не дети. Или? Черт!

Я тоже сразу догадался, о чем он. И спирта она пить не стала и тогда, у костра вермут пригубила только. Но прежде чем открыть рот, Алена опередила меня.
– Да, я беременна. Тест сразу показал положительный результат. Думаю, биоактиватор, который я принимаю с начала нашего похода, сыграл тут определенную роль, возможно ускоряя процесс развития плода. Это твой ребенок, Олег. И, надеюсь, он выживет. Все еще хочешь прострелить мне голову?

Если отбросить навязчивое впечатление жизни в тупом сериале, картинка более-менее вырисовывалась. Сильный здоровый жеребец в качестве папаши, а теперь и охранника собственного маленького мутанта в животе этой чокнутой стервы. Роль Писателя стала ясна и он от этого никуда не денется, сильные мужики именно так и устроены. Этот пойдет за ней на край света, я потащусь за ним веревочкой, как лучший друг. Остальные – с нами, потому что теперь больше некуда. Впрочем… Надобность в остальных скоро исчезнет, совсем. Господи, ну почему вместо людей Ты не создал популяцию разумных золотых рыбок…

Писатель буркнул глухо:
– Договаривай. Потом поглядим. Дура ты или просто гадина.

Алена пропустила реплику мимо ушей. Но голос ее оживился, видимо, оттого, что не приходилось больше таскать на сердце камень. Слова так и потекли из нее.
– У меня тоже был шанс попасть под этот прибор, я говорила уже. Но – вторая партия добровольцев выдала результаты не менее сенсационные. На них излучение никак не подействовало! Все дело в том, что они-то этот прибор и строили, а, стало быть, попадали под кратковременное излучение, но без биоактиватора. Так мы узнали, что изменяться можно только однажды, процесс воздействия необратим и повторного сеанса быть не может. Третья партия добровольцев выжила, потому что мы уже не держали их много часов у излучателя. Тогда и стали получаться первые благие результаты, это показали пробы биоматериала испытуемых. Их ткани перерождались, мозговые центры меняли чувствительность и проводимость, личность преобразовывалась на глазах, отторгнув некоторые качества, такие как, например, похоть, жадность, тщеславие. Тогда же мы выяснили главное. В Чертовом Свище два вида излучения. Спутниковые спектральные снимки подтвердили это. Одно излучение – защитное, оно немного другое по составу. Отпугивает живых существ, производит защитных мутантов, ему-то мы уже и подвергаемся. А то, которое нам нужно – излучение объекта в самом центре аномалии, находится внутри этой защиты, прорываясь лишь изредка. Именно поэтому Свищ меняет только тех, кто к нему действительно приходит. Остальным по большей части достаются защитные оплеухи. Единственное, чего мы так и не сумели понять – почему нельзя измениться второй раз. Но что делать – было уже ясно. Какая-то беременная женщина должна была принимать биоактиватор и – войти внутрь Чертова Свища. Я была самой молодой, самой здоровой, никогда не рожавшей гадиной и дурой.

Все хранили молчание. Писатель скрипнул огромными кулачищами. Алена же говорила, уже почти захлебываясь словами.
– Каждая женщина знает, что есть способ продлить тот период цикла, в который сохраняется яйцеклетка, способная к зачатию. Это не такой уж и большой набор гормональных препаратов. Именно в такой период мы и пересекли границу Зоны. Тут-то все и произошло. Олег, я знаю, тебе сейчас очень больно. Может быть утешением будет то, что мы искали именно тебя. Слухи о таком интересном мужчине и замечательном человеке расползлись далеко и мы знали, где тебя искать. Извини, ты можешь считать меня шлюхой, но… ты ведь и в самом деле замечательный. Я ни о чем не жалею. Мог бы быть кто-то другой?.. Честно, не могу сейчас этого сказать. Это было бы нечестно к тому, что случилось и существует. Это был ты. Прости меня.

В этом месте ей стоило бы заплакать, по всем законам жанра. Но из всех звуков, мрак пронзали только трещащие ветки костра. Я тогда в ум не мог взять, откуда они взялись, дрова эти. Вокруг камень и скалы, ни куста, ни саксаула. Ястребы притащили. Может, вообще с собой.

Пауза длилась уже несколько минут. Судя по всему, больше сказать девке было нечего. Экс, налаживающий еще одну самокрутку, спокойным голосом произнес:
– Конечно один раз, Чертов Свищ к себе дважды не пускает. Это мало кому известно, просто потому, что мало кто к нему вообще ходил, не то, что сразу целая процессия идиотов. В другой ситуации посоветовал бы вам идти назад, да теперь больше некуда, кроме как к Свищу. Этот говнюк – он показал на военного – завалил проход назад. Нашей тропой вы не пройдете. Не спрашивайте, почему. Это дела Ястребов, нам самим, возможно, там уже не выжить теперь. Эх, трубки жаль, где-то там обронил… Поворот на Припять… ну, эти смывшиеся чудики сильно удивятся… Хотя, может и пройдут, но тогда удивятся еще больше. В пригороде Припяти кто-то уделал одного из местных командиров «Монолита», так что, боюсь, сейчас мало кто захочет говорить с незнакомцами, да еще в таком ассортименте. Поживем – увидим. А теперь мое слово. Обещал – значит расскажу.
Он прикурил, выпустил облачко дыма. Темный воздух привычно шарахнулся волнами от света. Экс заговорил неторопливо и ровно.

– О Чертовом Свище мы давно знаем. Говорят, что эта штуковина похлеще того, что хранит в себе Припять и ЧАЭС вместе взятые. Есть де в Саркофаге Исполнитель Желаний. То ли метеорит, то ли окаменевший кал мутировавшего псевдоголубя. Никто не знает, что это. Но у Исполнителя и Свища – похожие повадки. Они оба приманивают людей и сулят чудеса. А теперь пришла пора сказать, почему я действительно впутался в это дело. У Исполнителя Желаний я был. Миром пришел, в «Монолите» состоял, догадаться, полагаю, не так трудно. Сам не понял, что видел, то ли большое, то ли маленькое, светится очень, глаза режет и пульсирует, как в линзе. В Зоне я давно, внешний мир меня не интересует и нечему меня манить отсюда. По большому счету, ничего не нужно, так что и желания никакого не было. Такие Монолиту и нужны. Говорят, кто-то потом, после меня, отключил Выжигатель Мозгов и прошел к Исполнителю Желаний. Тем не менее, Выжигатель сейчас работает, сами видите. И кто тот храбрец, уже никто и не помнит. А я вот был там еще до него, да так и ушел, ничего не пожелав. Ушел в отшельники, да не удержал меня покой, как не удержал Монолит. Призывал он меня, во сне являлся, что грозит ему гибель, ну, когда этот сталкер туда полез, пропащая душа. А у самого Исполнителя Желаний ничего хорошего нет. Там радиация и кости. Куча ржавого барахла и ничего живого и благого. Не могло там родиться чуда, хоть тресни. Потому и ушел я из «Монолита» и восемь товарищей со мной. И в чудо не верил, и желать было нечего. Говорят, голос там в голове раздается. Чушь. Тишина. Только на мозги давит – ну вот как здесь. Но это так на монолитовцев действует, на сталкеров – не знаю как, не пробовал. Монолит своих видит. И говорит с ними, только не голосом.

Он глотнул из котелка со спиртом, хрумкнул луковицей и продолжил.
– Несколько раз мне приходилось бывать в здешних местах, но близко к этой супер-аномалии подходить никакого желания не было. Для бывших монолитовцев такие штуки могут даром не пройти, Свищ должен бы сразу кончать таких, как я, он же, вроде, противник Монолита. Но по роду своей деятельности, мне приходилось знаться с самыми разными людьми… и прочими существами. – Тут он вроде как повеселел даже. – И они много чего рассказывали. Когда по добру, когда… перед смертью. Так вот, излучений там не два и не три. Вокруг Чертова Свища, судя по рассказам – особый мир, состоящий из тонких пленочек времени и пространства. Скорее, пожалуй, даже – миры. Такая, как бы, луковица. Каждый слой появился, когда к Свищу пришел человек. Говорят, что и не только люди приходят туда, что эта аномалия – что-то вроде некоей оси во многих мирах, перебирая эти «пленочки» реальностей, проходя сквозь них к Чуду, некоторые наталкивались среди этих «пленочек» на поразительные вещи, на проходы куда-то еще, в иные миры. Многие так и пропали там. Ушли. Куда-то.

Очередная самокрутка отправилась в рот. Много курит. Волнуется. Значит – правда.
– Так вот, как раз за желаниями туда и шли. Точнее, слава об этом месте говорила, что некий высший разум делает тебя лучше, лечит все раны, исцеляет душу и исполняет не просто повеления сиюминутного брюха, а мечты вечной души. Считывает их изнутри тебя и тебя же потом меняет. И выходили оттуда вроде люди, но… другие. Большей частью уходили из Зоны навсегда. Но редкие одиночки остались. Кто аномалии насквозь видит, кто будущее, кто в другие провалившиеся миры хаживает. Последним сюда, вроде, один мужичок отправился, говорил, что ищет пропавших и даже возвращает их назад. Он мне и рассказал: каждое разумное существо, из какого бы мира сюда не пришло, приносит сюда свое время и свою реальность и это как бы добавляется сюда в виде этой самой «луковичной пленочки», как слой – к многим реальностям других паломников. Попадая сюда вновь, ты можешь ходить вокруг аномалии, но к ней тебе больше не войти – ты попадаешь снова в тот самый момент, когда впервые пришел к Свищу. И больше обратно не выйдешь, никогда, разве что мытарем в другой мир. Я тогда подумал… а может все эти полтергейсты именно так к нам и попадают? Ну, вроде они мытари здесь, а ушедшие люди – такие же монстры в других мирах… А в свой уже дороги не будет, потому что… ну это… время здесь для тебя останавливается, пространственно-временной парадокс, типа того, нельзя дважды находиться в точке перехода в двух временах одновременно. Вне «пленочки»-то время тикает, уходит. Тебя попросту разорвет в клочья между реальностями, стоит тебе пересечь «пленочку» в обратном направлении! Многие так и остались там. Они уходят в неведомое, а этот мой знакомый хмырь вроде как имеет рецепт вернуть человека обратно. Что-то он там такое попросил или смухлевал, что может ходить между мирами, знает еще какие-то точки перехода. Звали его…

Я уже знал, как звали его. Свищ мне давно подсказал это. Сказал Эксу:
– На Кордоне он был. А я смеялся еще над ним, что он на самом деле никуда и не ходит, а все свою мухоморовку глотает.
Коготь решил не показывать. Порывшись в рюкзаке, вытащил «котлетку» баксов, вернул наемнику. Тот благодарственно хмыкнул и повел речь дальше.

– В общем, не созрел я для похода в это место. Ястребы всю Зону знают, обжитую по крайней мере. Кроме Севера и этого самого Свища. Я и сам не ходил и товарищей отговаривал. Нет у меня ни мечты, ни желаний, а здешняя жизнь быстро превращает таких как я, в монстров, каким желаний лучше вообще не загадывать. Но теперь выбора нет – всем туда топать. Говорят, правда, что Злынский карьер – для каждого вновь пришедшего каждый раз новый… но я и мои люди как раз пришли с той стороны, тропку нам один монолитовец сдал – с Рыжего леса, только не проходима она больше. Берегли на такой случай, проход там Змейками закрылся после выброса, верная смерть, еле прорвались, ценой жизни двоих Ястребов. Если все правильно – пойдем «нашим» во времени Злынским до самого поворота в Рыжий лес, а там и до Свища рукой подать. Не поняли еще? Освещение и расположение аномалий будет таким, каким застали его мы, последние, кто проходил тут. Но – не светлеет, а должно бы, хотя бы чуть-чуть. Значит, мешает кто-то, кто был здесь ночью. Тьма не рассеивается, значит эти субчики к Свищу не пошли, чтобы сгинуть в той временной «луковке», а поджидают нас на тропке. Так вот, наше время, наш Злынский, должен наступить, как только мы пересечем границу этой аномалии и спустимся вниз. Проходили мы его днем, по нашим часам, так что засаду наших врагов точно увидим… сами, в общем, все поймете. И, повторюсь, все аномалии должны очутиться на тех местах, где мы их и заставали в тот поход. Понимаете? Зона нам поможет. Они-то спрячутся по своему расположению аномалий, а мы все изменим, точнее наша реальность, поскольку мы прошли там позднее. Аномалии поменяют места и – это будет большой сюрприз. В этом и состоит наше преимущество.

Ястреб поднялся, хрустнув пальцами, потянулся, сделал несколько шагов, проходя мимо, хлопнул по плечу Писателя.
– Не ссы, Капустин! Доведем, отпустим! Вы волновались, почему темно тут? Объясняю. Этой тьмы тут нету, в каком-то смысле. Тут воздух особый – тот же, что и возле самого Свища, он тут как бы плотнее, как живой. Просто… он не любит солнца. Злынский же – своя собственная временная аномалия, как бы предбанник Чертова Свища, но в ней действуют свои законы, локально. Нам осталось просто спуститься в него. И будет свет.
Он хитро взглянул на Алену.
– Доведем вас, не боись! Самому интересно, не каждый день тут такие уроды проходят.
А потом Мурашкину:
– А ты хитрован, капитан. Молодец, что группу свою туда вперед нас послал. Я вот одно спросить хочу. Ну, то, что они тут по дороге всех свидетелей зачистили, это, пожалуй, даже хорошо, шваль местную давно надо было передавить. Но все вот эти штуки: взрывчатка, Сеть… Зачем столько хлопот? Среди твоих, судя по Сети, кто-то из монолитовцев бывших, наверняка не последний человек, могли нас ухлопать всех еще в Долине или в пещерке. Смысл-то какой так долго тянуть? Или ты боялся, что разбегутся все, уйдет кто? Ты извини, мы твоих перехватили, двоих кокнули, одного в плен взяли… Егорова твоего. Он вашу точку выхода и сдал, когда я его головой в Холодец уже собирался макнуть. Не в обиде?

Мурашкин и бровью не повел, ответил весело.
– Да хрен бы. Кто отсюда разбежится? Эти ваши комсомольцы идут друг за другом как ослики на веревочке. Идея у них, они скорее сдохнут, чем повернут назад, а теперь… Не в них дело. И не в твоих тоже. Вас, Ястребов, ловить бесполезно, но вас и немного. Как ты ушел, я сразу понял, что неспроста. Видать, догадался и за своими побёг – так я думал. После вперед забежите, какой-то своей дорожкой, которую хрен кому скажете. Группа именно вас, по большому счету, ждала, да вы похитрей оказались. Видишь, угадал, кроме того, что под моих шифроваться станете! Жаль ребят, конечно. Так уж получилось, что кадры я сам подбирал и в моей группе зачистки оказались все военсталы, бывавшие ранее у Чертового Свища или в Злынском. Все – до единого, сколько – не скажу, хоть режьте, но точно больше, чем трое. Значит, кто-то из них еще жив. А что до вас всех… Теперь в этом месте собраны все проводники к Свищу, живые на данный момент. Не вы одни сведения о кадрах имеете. Просто мне присяга не велит языком трепать, крутой парень.

Тут в мою голову закралась сумасшедшая мысль. Обычно здесь они самые верные. И я спросил, глядя капитану прямо в лицо:
– Так ты что, рожа, своих – нарочно на смерть послал? Ты знал все, так? А если те из ваших, что у Свища не были, пойдут к нему? А те, что раньше у него были… что с ними будет?
Капитан ответил просто:
– Если повезет – перемочат с этими следопытами друг друга. Остатки мы добьем или Свищ приберет. У них приказ: никого не пускать к аномалии, стоять насмерть. Не останется никого, кто приведет следующих искателей чудес к этому чертовому месту. Проход под землей я взорвал. Если верить моим «Командирским», через 22 часа Чертов Свищ будет накрыт залпом дивизиона ракет ближнего радиуса действия «земля-земля». Наведение будет осуществляться по сигналу моего КПК. В отличие от ваших он работает и военные спутники его видят.

При этих словах ожил даже Сергей, вскочил, охнув и держась за грудь. Матерясь, «кинооператоры» выхватили из кучи разряженные автоматы и судорожно искали в подсумках магазины к ним. Желание разорвать капитана на кусочки овладело и мной, но я, по примеру Экса, докуривавшего свою третью козью ножку, не подал никакого видимого признака своих намерений. Каким-то образом мы оба знали, что у этой подлянки дно еще не показалось.
Так и вышло. Мурашкин усмехнулся и добавил.
– Кстати говоря. Как известно, идентификационный чип КПК военстала через имплант реагирует на сердцебиение и температуру тела, имея индивидуальную зашифрованную частоту. Если мой сигнал пропадет с карты – удар будет нанесен немедленно по тому квадрату, где пропадет. Я не Санта-Клаус, но одно желание разрешаю, если к следующему полудню успеете дойти до Свища и уцелеете после засады своих опытных коллег и моих молодцов. Если вы не против, я и дальше пойду с вами, больше просто некуда и не с кем идти. Даже оружие отдам. Все равно вам теперь нужно охранять меня и защищать любой ценой, не так ли? А теперь киньте мне, пожалуйста, добавки каши, если, конечно, ни у кого больше нет аппетита.
Аппетита ни у кого больше не было. Довольное чавканье Мурашкина выводило из себя. Все молча сидели, собирая пожитки, проверяя оружие. Пользуясь паузой, Алена подошла к Эксу и спросила:
– Экс, Вы обещали рассказать, что случилось с нашими предшественниками.

Ястреб повернулся к ней и снова сел на камень.
– Я уже рассказывал, что некий сталкер отключил Выжигатель Мозгов и пробрался на ЧАЭС к исполнителю Желаний. Это не такая уж и старая легенда, год назад это было. Так вот, он тоже отказался загадывать желание. Вместо этого он нашел секретную лабораторию из которой какие-то хмыри управляли Зоной, уничтожил монолитовскую охрану, а затем…

Алена порывисто вздохнула и вздох этот в полнейшей тишине прозвучал как стон. Экс сурово посмотрел ей прямо в лицо и проговорил, четко разделяя слова:
– А затем он нашел операционную рубку, аппаратную лаборатории, где какие-то ученые жабы лежали в своих банках, таких колбах с раствором, подключенные к ноосфере Зоны. И разнес все эти банки к чертям собачьим, свежих гильз там было килограмма три, наверное.
Все затаили дыхание. Алена дышала как загнанная лошадь, я буквально чувствовал, что ее душат рыдания. Наверняка по ее лицу сейчас текут огромные слезы.

В этой тишине Экс отрезал, ножом по сердцу:
– Не горюй по ним. Я же сказал, это были ученые жабы. Зона не прощает шуток с ней. Именно они ее создали своими экспериментами и именно ее они получили в пожизненное управление, не в силах больше сбросить с себя эту власть над ней, ставшую их проклятием. Они стали Атлантами, державшими Зону на своих плечах… ну, образно выражаясь. Не в силах отказаться от нее и не в силах полностью повелевать ей. Зона… она, понимаешь ли, очень иронична. На каждое ее изменение, на каждого мутанта, на каждую аномалию, на каждого кодера и на каждую смерть – всегда бывает ответ. Она заготовила возмездие и тем, кто пытался ей управлять, не считаясь с ее волей. Смотреть на их тела было делом непростым. Когда Монолит призвал к себе всех, кому ранее разрешил уйти, я тоже явился на его зов. Я видел их. В них не осталось ничего человеческого. Бесформенные, раздутые в растворе туши, распухшие головы с лопнувшими от переросшего оголенного мозга черепами, выкатившиеся глаза, холодные, как лягушачьи икринки. Чешуя и струпья, изогнутые крюки вместо конечностей, развороченные зевы с торчащими кривыми клыками из редких зеленоватых щупальцев вокруг ртов – ноосфера отплатила им сторицей за каждую искореженную жизнь, за каждого сотворенного монстра. Каждый сантиметр кожи был обезображен шрамом, лишаем, язвой, пробивавшейся щетиной или водянкой. Они давно не были людьми. Их выбросили как мусор, как плесень, как гнилую воду, просто изрубили на куски и спустили по сточному желобу в Припять. Лабораторию мы восстановили, колбы эти снова наполнили раствором – для новых искателей перемен. Скажу тебе по секрету, такая аппаратная там не одна, так что в принципе надежда у тебя есть, но вот только кого ты там сможешь найти… Они и сейчас лежат где-то в своих банках – уцелевшие и, наверное, те, кто пришел следом, смельчаки не перевелись еще. Так что тот сталкер – вспомнил, Стрелок его прозвище – он или зря приходил или зря ушел, не закончив дело. Зона была на волоске, но ее удержали остальные ее Атланты в колбах, спрятанные в других местах. Я знаю три такие аппаратные только на ЧАЭС и это наверняка еще не все. Все знает только Монолит. Да святится имя Его.

Где-то далеко прокатился гром, в неровном свете костра было видно, как волной с его отзвуком колыхнулся темный воздух. Все хранили подавленное молчание. Экс растер каблуком свою самокрутку и вбил последний гвоздь, сказав:
– После восстановления этой лаборатории Монолит снова отпустил меня и в благодарность позволил жить так, как я желаю сам. Выжигатель Мозгов снова заработал. Снова из центра Зоны поперли мерзкие твари вроде тех секачей, что вы видели. Это означает только одно: О-сознание снова живо и делает свое дело.

Он резко схватил девку за подбородок и заглянул прямо ей в глаза:
– Ведь именно так называется ваш пионерский отряд?

______________________________________________________________________

Впервые опубликовано: www.gurich.ru, 13.05.2012

Редакция 11.12.2012

(с) Дмитрий Гурыч, 2012