Гурыч

Главы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, Эпилог

9.

Случай не представился. Редкий следопыт позволит зайти к себе за спину, а уж оставить оружие без присмотра – это из области подростковой фантастики. Одного за другим нас обыскал Подсадной, вывернув и тщательно собрав решительно все огнестрельное, ножи же отбирать и смысла нет, да и западло. Есть байка, как однажды братки заперли в каком-то сарае пленных монолитовцев без ничего… а там обнаружилось гнездо веретенников… Нет, монолитовцев не сожрали, но будь у тех ножи – так извели бы, наверное, погань, из санитарных соображений, а так разворошили гнездо и эти мерзкие гусеницы расползлись по лагерю, покусав почти всех, так что к утру от лихорадки померло с половину… Ну, говорили так, на деле-то ни разу не видел умершего от укуса веретенника. Может те были особенными, болотными или зараженными, фонящими… хрен знает. А монолитовцев вообще ни одна тварь не трогает, веретенники тоже не стали, те и ушли, и спорю, что не торопясь. С тех пор ножи у пленных забирать не принято… Затем под тщательным присмотром нас отвели от брошенного оружия и позволили сесть на камни, метрах в восьми от нашей поклажи и пушек, которые собрал и перенес в кучу все тот же Подсадной. По другую сторону расположился следопыт с помощником, к ним присоединились и оба бандита. Лица угадывались по светлым пятнам, выражений разглядеть было невозможно, но в тот момент я был уверен: дружелюбия и улыбок на них точно нет. Ублюдки. Крысы.

Первым заговорил Зверобой.
– Против вас – он повел стволом в сторону нас с Писателем – я ничего не имею. Вроде местные, значит свои. Но ты – снова на Писателя – всю дорогу был с ней.
Он показал оружием в сторону Алены, вытирающей испачканную чем-то щеку, видимо сшибли перед этим ее на землю.
– И что?
Голос Писателя необычно глух и низок. Ножи при нас, но что ножи… Видимо наши вчерашние друзья полагаются на свое огневое превосходство. В общем, правильно делают. Только бы Олег глупостей не натворил.

Зверобой сделал паузу. Голос его ничуть не смягчился.
– И все. Ты можешь быть в деле. С ними. Поэтому ты – пока с той стороны. И друган твой.

Алена вытерла лицо, потом вдруг вскочила на ноги и заорала. Никогда не слышал такого нечеловеческого визжащего голоса. И насколько это не вязалось с ее шикарной внешностью.
– Да что вы за люди! – ее волосы разметались спутанными космами. – Что вам еще нужно? Вам и заплатили больше остальных! Делайте свою работу! И…
Она наверняка крикнула бы еще что-то, но подскочивший Подсадной саданул ей ладонью по щеке. Алена рухнула как мешок. Подсадной с видимым удовольствием намотал ее шикарные волосы на пятерню. Раздался стон. Капитан, ранее не подававшей никаких признаков активности, сделал импульсивный шаг в сторону. Тут же три автомата были вскинуты к плечам.
Зверобой усмехнулся.
– Не надо так делать, начальник. Вы все и живы-то пока только потому, что мы не все знаем. Поговорим, обсудим все, тогда и посмотрим, как с вами быть. Ты здесь не закон, в шерифа играть прекращаем. Крутые в Зоне долго не живут. Еще раз дернешься – поправишься граммов на пятьдесят.

Алену подтащили к следопыту. Даже в таком мраке было видно, что выше левого виска из-под волос показалось что-то темное. Наверное, девка разбила голову при падении.
Зверобой заговорил с ней, приторно ласково. Как в дешевом сериале.
– Слушай сюда, красавица. Не думаю, что стоит скрывать это от остальных. Когда ты со своим хахалем пришла ко мне, нанимать нас с напарником, ты тоже начала с этой чуши про ваше сраное кино. Я тебе еще тогда сказал, что это сказка для детей. Платить такие деньги за киногруппу, когда можно дать несколько обычных цифровых камер сталкерам и заплатить просто за результаты. Даже одна такая съемка окупит все расходы, кадры у тебя купят в любом цифровом качестве. Думаешь, ты первая такая? Тогда мы стали говорить о другом. Ну что? Скажешь остальным?

Алена молчала, опустив голову. Тогда Зверобой заговорил снова, обращаясь уже к нам:
– Вы же понимаете, что десять тысяч долларов – это смешно за поход сюда! – Он постучал ботинком по камню, на котором устроился. – За киношку ладно еще… но когда полезли в дыру под землю, когда я пытался вам вправить мозги – кто-то послушал меня?
Он обвел стволом автомата всех нас.
– Нет. А почему? Я так думаю, вы… мы ведь все что-то начали подозревать, так? Но так уж сталкер устроен – зайти на шажок подальше и, глядишь, плата и возрастет. Дело-то серьезное… всегда лучше быть в доле, а тут есть способы потребовать прибавки, верно? Так вот, пора подвести нашу бухгалтерию. Сделать перерасчет. Сама скажешь, сучка, или мне продолжить?

Резко вытянув руку, схватил Алену за подбородок и повернул личико к нам. Отшвырнул от себя девку, пинком. Она села, достала скомканный платок, приложила к голове. Ее голос нисколько не дрогнул, просто… ну, вроде как ослаб. И тогда я понял: обратной дороги уже нет. Просто по интонациям. Таким голосом не сулят светлого будущего.
Алена заговорила, уперев взгляд в землю:
– Это… не киносъемка. Точнее, не только. Цена вопроса – пятнадцать миллионов евро. Начального капитала. Может уже и больше, за счет тотализатора.
Полосатый, молчавший где-то в тени, выругался. Зверобой хихикнул, совершенно неожиданно для взрослого матерого мужика.
– Понимаете? Она с этими своими и капитаном Какашкиным нас уже поимели. Самое хреновое то, что я уже тогда это знал. Сказать, почему? Вот!
Держа оружие одной рукой, он вытащил из кармана небольшой продолговатый предмет. Похлопал по колену, накрытому полой плаща. Я не видел, что это, но догадывался.

«Котлетка». Конечно. В моем кармане лежала такая же.

– Она сказала мне, только мне, что это сафари для богатеев. Как все действительно будет. А вам навешала лапши. На «десяточку». А весь поход – игра, а сами бои шли в онлайне. Снимали эти двое. Все шло в эфир: секачи, кровососы, собаки, два полтергейста у дыры. Какие-то козлы у мониторов делали ставки. Они играли нами, понимаете? Ставили на каждого, может и сейчас ставят. Кто сколько проживет, победит этот ваш супермен или нет, где и когда спекутся те или иные игроки… У них есть статистика смертности в Зоне, ху из ху, вся эта хрень: средняя продолжительность жизни сталкера, статистика смертности новичков, сколько раз в среднем ветераны типа нас попадают в опасные передряги. Они вывешивали и эту информацию клиентам, чтобы сбить их с толку, чтобы они ставили на нашу смерть. Собрали команду наиболее живучих и знающих сукиных детей. И поверьте, они уже очень много заработали. На тотализаторе. И мне причитается пять процентов, помимо этих сорока тысяч долларов. – Он снова похлопал «котлеткой».

Полосатый снова выругался. Потом вдруг его злобное сопение резко смолкло.
– А сюда-то чо полезли тогда? Хаза там, бабки там. А тут и света белого не видно, в натуре. Небось и спутник нас не сечет.
Бандит показался, наконец, из тени, подошел и сел на камень рядом со следопытом. Тот похлопал его по плечу.
– Дотюхал! Молодец. Кто ответит? Камер-то при вас, господа и дамы, теперича тоже нету.

Выходит, не один я не слепой. Из тени показался и Похрен, выпалил сходу:
– Вот чаво не пойму я. Мы ж именно ту дырку искали, ход в пещеры? Крутились не зря у завода-то. Ну, в Темной Долине. Выходит не только ты знал про нее. – Это Зверобою. Потом ткнул пальцем в нас: – Колитесь, падлы. Это они добренькие. А я не профессор, мля, всех тут положу. Затащить нас сюда – это суметь надо. Братан, тебе-то шо напели? Или ты тоже повелся, как это лошье?

Это уже про нас. Полосатый хмыкнул.
– Шо-шо… Не стал я тебя расстраивать поперек дела. Был базар. Искали они крутого какого-то. Быстро им было надо. И тихо. Про это… сафари… тоже сказали. Типа для отвода глаз оно, чтобы враги энтого крутого нас не вычислили. Вроде тот, кого искали, контракт с теперешними врагами не выполнил, при нем данные какие-то, может съемки или образцы. И ключ от сейфа. И пропал этот наваристый гад где-то там, вход под землю выспрашивали. А те места – мой дом родной, я там каждую кочку… Ан вот как. Тоже – подогрели. Извини, братан, думал порадовать потом. Я не кидаю, ты знаешь. Но и бабки, что вперед дают, не трачу. Вот. Сорок пять.
И тоже похлопал. «Котлеткой», вытащенной из кармана плаща.

Зверобой снова обратился к Алене:
– Давай, девка. Излагай все, как есть. Правду на этот раз говори. Баба тут редкость, но даже тебя покрыть убытки не хватит, так что без зазрения совести покрошим вас в рагу. Говори!

Алена шмыгнула носом:
– Хорошо, я все скажу. Нас гораздо больше, чем просто трое. Сколько всего, я не знаю. Мы – члены одной подпольной организации, наш поход – результат трехлетней подготовки. Цель – Чертов Свищ. За три года мы собрали большой архив и сделали вывод, что именно эта аномалия гораздо интересней всего, что есть в Зоне. Это выход мощного потока чистой преобразующей энергии неизвестного характера, которая, в частности, ускоряет мутационные процессы, будучи рассеянной по центру Зоны, выходящей из более мелких и грязных аномалий. А знаменитый Выжигатель мозгов – средство блокировки доступа к ней. Не специально… мы, по крайней мере, так думаем, нет данных, что кто-то пытается заглушить это излучение, но… В общем, просто так получилось. Излучения смешиваются… и никто не знает, к чему это приведет. Кроме того, вы видели, какие существа порождены этими «грязными» излучениями… я про «валуны». Есть и другие порождения. Они – тоже защита. Чертов Свищ привлекает сюда и обычных мутантов, когда ему грозит опасность. Контролера вы тоже видели. Будут и еще, это просто вопрос времени. Мы узнали все, что смогли и поняли, что для наших целей это как раз то, что нужно.
Писатель, тоже видимо ошарашенный, как и я, молчавший до этого, глухо вставил:
– И что же это за цели? Спасти мир в очередной раз и попутно заработать пятнадцать миллионов на скромную пенсию и розовый «кадиллак»? Используя втемную кучку мяса ради благородной цели и клока шерсти с каждого барана? Так, деточка? Что еще могут замутить такие тупые дети, тебе подобные?

Алена обернулась к нему.
– Зря ты так, Олег. Ты обижен, я знаю. Ну, соврала, что уж тут. Знаешь, о нашем – давай не при людях, ладно? А по делу… не совсем так. Спасать мир не от чего, если только от самого себя. Переделать его невозможно, да и незачем. Сережа, скажи им.

Один из кинооператоров подал голос.
– Не мир несправедлив и не жизнь. Во всем виновен сам человек. Он – причина всех проблем, а не следствие их. Поэтому самый разумный и легкий путь – переделать именно человека. Главное начать, а дальше начнется цепная реакция… Как при ядерном взрыве. И этого никто не сможет остановить. Никакая полиция, никакие танки.

Сергей встал. Он не был уже похож на оператора, мальчика в услужении. Сразу было видно, что пудрить мозги, говорить долго и красочно ему не впервой. Это была уже не речь. Не изложение по писаному. Это было вещание.
– Оглянитесь. Люди злы. Каждый сам за себя и грызет себе подобного до смерти. Люди изобрели оружие, страшные яды, атомную бомбу, да и Зону в итоге создали тоже люди. Им невпрок все достижения. Они загрязнили планету, загадили генофонд. Человек не знает, зачем живет. Он утратил то, что дала ему Природа, не слышит внутренних голосов. Совесть и здравый смысл уступают жажде власти и наживы. Все катится в ад, в грязь и ненависть, пока мы не пожрем друг друга и не освободим место. Если человек хочет выжить – он должен все изменить. Но нельзя изменить только фрагмент, малость, потому что сам человек – цельное. И мир вокруг него целиком подчиняется переменам, как единый организм. Надо изменить человека и все изменится вместе с ним. Анатолий, твоя очередь. Он у нас ученый теоретик, ну и попутно сделал кое-что на практике. Давай, Толян! Говорить, так все.

Второй «кинооператор», молчавший почти всю дорогу, тоже встал, но держался не так уверенно. Не оратор, сразу видать.
– Долгие годы мы получали образцы… я тогда служил… работал на одном военном предприятии… химической направленности. По образованию я генетик. Так вот, некоторое время назад, с год-полтора, мне довелось побывать и в Зоне. Тогда-то эти ребята на меня и вышли. Мы друг друга поняли, тем более – идеи эти мне давно самому приходили в голову, а возможности… были, так скажем. Знаю, что наверняка вы меня возненавидите… но могу похвастаться тем, что благодаря именно мне стало возможным автономное существование контролера. Раньше-то мы его кололи, позже заставляли употреблять в пищу специальные вещества, они сдерживали его мозг от прогресса… ну, вы не поймете. Суть в том, что существо развивалось так быстро, что выходило из-под контроля, а мозг все больше и больше совершенствовался, остальное же тело было чем-то вроде паровоза по сравнению с синхрофазотроном, оно не могло угнаться за все более сложными нейроимпульсами, ну как разные интерфейсы что ли… Тело не отвечало в полной мере запросам мозга, но и изменяться так же быстро не могло… Тогда-то я и наткнулся на ряд факторов, которые помогли мне сбалансировать эти процессы, а заодно положили начало всему этому… предприятию.

Он бросил на землю что-то, перчатки, кажется, полез во внутренний карман. Похрен вскинул находящееся уже на коленях оружие, но Анатолий, не обращая никакого внимания, достал пачку сигарет, сунул одну в рот и чиркнул спичкой. Звук прозвучал резко… как… будто волна прокатилась в воздухе.
Или мне показалось, или он при свете вспышки тоже какой-то… темный… плотный, как кисель, вроде как волнами…

Между тем, Анатолий продолжал.
– В процессе изучения артефактов нам пришлось ломать голову над излучениями и их способностью усиливать мутагенные процессы. Простые артефакты на этот счет пусты, но изредка приносили такое… Теперь я понимаю, откуда. Из тех редких мест, где… В общем, мы наткнулись на энергию. Она исходила от некоторых артефактов, была очень локальна и непостоянна по амплитуде и чистоте, из этого нельзя было сделать достаточно мощный и стабильный излучатель. Искатели говорили о каких-то расщелинах, откуда слышны голоса. Энергия, влияющая на личность, на «я» и в то же время определяемая физически! Черт, да никто до сих пор, не знает, откуда она берется! Но она буквально меняет целиком весь организм, не чудом, конечно, а перестраивая его из имеющихся веществ. Появилась же эта энергия… тоже неизвестно, откуда. Просто стали приносить камни, сказали, что стали раскрываться трещины… а потом закрываться, даже так. Сказки? Ох, не знаю. Тут эти вещи непредсказуемы. Но факт остается фактом: возникли особые новые аномалии. Это случается. Бывает, что имеющиеся типы аномалий исчезают или видоизменяются, иногда появляются новые, но, в отличие от их большинства, новые на этот раз были совершенно непохожими на остальные. Мы – впервые – столкнулись не с негативом и разрушением, а с возможностью преобразовывать во благо. Но трудно работать, когда половина информации – из «грязных» образцов, а вторая половина – сплетни и слухи. И мы никогда не узнали бы большего, если бы не эти ребята…

Алена с неожиданным жаром перебила бывшего ученого:
– Понимаете, мы ведь только завершаем начатое. Все это может казаться вам детским садом… и может вы нас возненавидите еще больше… даже убьете… Но все равно я скажу. Нашей организации уже много лет и дело начали не мы. Анатолий на самом деле доктор биологических наук, доцент одного серьезного закрытого учебного заведения, где учились и наши предшественники. Они… создали Зону, как мы думаем. Идея была та же – изменение человека. Они отбыли сюда… хотела сказать, в Зону, но только Зоны не было еще тогда. Она возникла после того, как мы получили информацию, что где-то в районе Припяти или ЧАЭС у них есть лаборатория. А после…
Она подавленно замолчала.

Анатолий как раз докурил сигарету, бросил окурок и продолжил.
– После они вышли на меня. Сказали, что несколько раз их люди были в Зоне, собирали материал. Не менее двух-трех десятков человек сложили здесь свои головы. Как я понял, они пытались влезть не куда-нибудь, а в ноосферу… ну, вы не знаете, что это такое. Прорубили окно не туда, куда надо, получили Зону и прочие радости, которые теперь жрут тут вашего брата. Открылись другие территории, появились аномалии, как относительно безопасные, так и очень могущественные… как этот Чертов Свищ. А некоторые знакомые места провалились в чертям. Миры перемешались, частично провалившись друг в друга, понимаете? Именно здесь. То, что друг друга уравновешивало, не позволяя соприкасаться разным измерениям – разбалансировалось и процесс стремления от равновесия продолжается. А вот улучшения, которого так жаждали, не произошло. И тогда они… те, из них, кто в Зону пока не совался с такими серьезными намерениями… начали искать ошибку, а когда нашли меня – мы сопоставили данные. Да! Они поразили меня! Мысль о ноосфере вообще не приходила мне в голову! А им не приходила мысль о мутациях и возможности менять этим организмы и даже мозг! А изменение мозга – изменение мыслей, а следовательно – деяний и последствий! Ноосфера же может изменить само сознание без физического вреда, измененный человек сможет воспринимать ее и таким образом изменится! Это же так просто!
И мне, и им не хватало практических данных и мы объединили усилия. Так я проникся и их идеей. И мы стали отслеживать новые явления, излучения, покупать фрагменты тел мутантов. Не поверите, но задним числом мне удалось пробить у руководства и запрограммировать для этой цели два военных спутника! Тогда-то мы и получили возможность работать с закрытыми районами. А часть достижений.. не имеющих отношения к общему делу… пошли как результаты исследований и обеспечивали нам финансирование и прикрытие. Ну и еще кое-какие каналы. Та же Алена ведь не зря крутится в важных кулуарах… лицо запоминающееся, прямо скажем. А кто кинозвезде откажет?

Писатель тоже закурил. Наши сторожа были не меньше ошарашены и никак не отреагировали на то, что он тоже полез в карман и достал сигареты. И я снова обратил внимание на воздух… Он будто метнулся прочь от света вспышки спички. Затянулся пару раз и спросил сдавленным голосом:
– А зачем весь этот маскарад с камерами-то? Ну и вообще? Может, проще было сразу рассказать?

Алена повернула голову и с полминуты просто молчала. Черты лица проглядывались с трудом, но наверняка она глядела на него ласково. Или так мне хотелось верить. Голос ее был уже не ожесточенным.
– Олег, ну сам подумай. Кто бы согласился? Тут же в Зоне отребье… Извини. Всех интересуют только деньги. Всем надо платить и все хотят унести любой ценой свое брюхо целым. А откуда деньги? Это уже не наука ведь. Нам надо было как-то финансировать нашу экспедицию, неформально. И тогда мы сделали ставку на сафари. Это и прикрытие что надо. Знаете – это уже ко всем – ведь в высоких коридорах много низких людей.

Она вдруг засмеялась, очевидно, довольная удачным каламбуром. И продолжила:
– Там же гадюшник, серпентарий, куча комплексанутых уродов. Все эти политики, руководители, богема… даже не столько они, эти-то хоть приличными кажутся. Но при каждом куча паразитов, исполненных важности. Они занимают посты и имеют свою власть. С каждым что-то не в порядке, других там нет. Такова нынешняя система – для восхождения на вершину нужно отличаться от нормальных людей, быть глухим к их боли, чтобы не мучила совесть. Они – тоже разбалансированы от нормы. Поэтому и весь мир такое дерьмо, понимаете? Он – ИХ игра. Они вообще обожают кровавые игры, это бодрит. Говорила я с одним молодым генералом… приватно… он, кстати, наш технический спонсор. На фоне грядущей очередной войны на Ближнем Востоке устроить кровавое шоу – отличная идея! Это существенно дешевле, а азарт никак не меньше. Это отвлекает заинтересованных людей, тех, кто может помешать высокой политике. Конечно, деньги нашлись… и даже без постели!

Клянусь всеми раскаруселенными святыми, она подмигнула Олегу! Потом снова продолжила.
– И у нас получилось. Особое шоу, для избранных. Сафари для богатеев. В этой части легенды мы не соврали. Заявки от весьма обеспеченных людей поступают, а сейчас – валом, именно благодаря этому походу! Но вряд ли мы нашли бы профессионалов, готовых на такую авантюру, а много человек посвящать в дело было нельзя. Понадобились самые лучшие кадры. Такие, как все вы. Все ваши знания, по каждой точке машрута.

Зверобой привстал, подстелил под себя полу плаща, его низкий голос звучал уже как-то… неуверенно, обреченно.
– Маршрут? У вас с самого начала был маршрут?

Отозвался ему тоже впервые в этом консилиуме подавший голос Мурашкин.
– Конечно. Блокпост помнишь, прошли как в анекдоте, верно? Думаешь, повсюду тюхи сонные в погонах? Подумай еще раз. Спецслужбы тут не капусту солят. Странным показалось, что военные власти устраивают какую-то глупость с этими съемками. Легенда – дрянь, прямо скажем. Ну ладно бы ученые какие. А то киношники! Копнули это дело, среди военсталов, опять же, провели полный опрос. А потом… ну правда, дело-то благородное. А заодно, при удобном случае, заткнуть эту клоаку, чтобы больше сюда никто носа не совал. Если все получится… или НЕ получится.

Мурашкин посмотрел на часы. Пользуясь паузой, в разговор снова встрял Похрен.
– С бабулями, вроде, не прокатили, да? Кидалово в другом: никто не вернется. Это ж долбанные комсомольцы. Секта кликуш, мать их. Попали мы с тобой, братан.
– Не боись. – Полосатый зевнул в своей обычной невозмутимой манере. – Мы ж не в пасти еще. Работу сделали. Дырку нашли, через подземелье провели. Возьмем эту куклу за шкирман, приволочем назад и нехай платит, как договаривались. Слышь! – Это уже к Алене. – По бабкам-то как? Проценты-шмоценты и прочие наши дела?

– Ты, мужик, зря волнуешься. – Мурашкин сосредоточенно смотрел в одну точку, будто вычисляя, потом снова посмотрел на часы. – Нет вам дороги назад. Сейчас, немного осталось. Банк!

Под ногами дрогнула земля, где-то посыпались камни и только потом волна обдувшего нас воздуха подняла пыль и принесла отдаленное эхо неожиданно глухого взрыва, будто сквозь вату. Мурашкин щелкнул пальцами. Радостно и по-клоунски.
– Все, Нету больше дороги назад, красавцы. Мир пухом парням. Сделали больше, чем могли.

Полосатый вскочил на ноги. Похрен приставил автомат к плечу, дуло его смотрело точно на капитана, который тоже решил закурить. Между делом продолжал:
– Эти двое, Капитонов и Жмыт, парни, в целом, неплохие… были. Из срочников оба, но хлебнули уже. Совсем хороших сюда не посылают ведь. Капитонов какого-то начальника на хрен послал, тот его на губу… а солдатик взял и дернул оттуда, сюда, в Зону. Попался патрулю – на фигне какой-то, чуть в расход не пустили, но, ближе к трибуналу, попал к нам в разведотдел. Молодой, а видел уже немало. И сюда хаживал, через подземку эту. Мы эту дырку под землю с его подачи и искали ведь. В военсталы я его порекомендовал, но в счет срочной, вроде, как отбытие наказания по месту службы. Рисовал еще хорошо. Говорили, пропал на спецоперации, подумали – снова сбежал. А он, оказывается, сутки провалялся в какой-то бюрерской норе, где его чуть не сожрали, зато за его рисунки вышла ему полная амнистия и даже больше – дали ефрейтора, а замполит презентовал лично ему литровую банку меду, от лица командования. Любил покойник это дело, да. А Жмыт… ну, кого собаки сожрали… этот в прошлом году в военсталы сам пришел. Только год оттарабанил, как послали его контрактники за самогоном, а его Медовуха сцапала. Тогда они еще были в Зоне. Такая лужа, по которой ряби от ветра не бывает. Солдат сдуру в нее и вошел, путь срезал, а потом начался кошмар. В этой штуке ноги вязнут, два слоя жидкости – тяжелая какая-то липкая дрянь и просто вода сверху…. Или похожая на воду. В общем, пока он сообразил, пока выбрался – искупался пару раз, окунулся. А эта штука, «нижняя вода», липкая как мед, ну и начала застывать на воздухе, без воды, которая ее в покое бережет. Пока выбирался – начал с себя одежу сдирать, пока не приклеилась, ведь промокает же все. Так впопыхах все в карманах забыл: документы, личные вещи и деньги, что «старики» ему на самогон дали. Конечно, не достать уже. В часть воротился в кальсонах и босиком, покаялся, так те его так отходили – мама не узнает. А он кирпичом обезоружил часового, одного красавца-контрактника пристрелил, остальным переломал челюсти и ребра. Да и побег через всю Зону с одним магазином, чужим оружием и ножом, без документов и в ботинках на два размера крупнее… Видели бы, в каком виде пришел к нам! Два дня шел. В тонком чужом хэбэ, через окраины и бурьян, весь изодранный, бланш под глазом, ноги в кровь… тот автомат часового потерял где-то, зато принес два АКС-а на плече и три псевдособачьих хвоста на поясе. Слышал, что вербуют добровольцев в военсталы, в самое пекло, иначе трибунал бы и ему по полной обломился. Убийство, мародерство, часовой, оставление части… А он с собой «железную розу» принес, где-то по дороге нашел… абсолютно новый артефакт, вы и не слыхали, небось. Везение раз на миллион. Вот эта заслуга, удача плюс желание лезть к черту в пасть и перевесили. Да. Лихие ребята… С виду не скажешь.

Полосатый, все еще стоявший и прислушивавшийся, сделал рукой знак замолчать. Похрен тоже вскочил, вскинув дробовик и прислушавшись. Зло так бросил:
– Что ты несешь, баклан? Харе по ушам ездить. Мечи колоду по делу.
– По делу, так по делу. – Мурашкин глубоко затянулся, помолчал, выдохнул. – Два моих бойца несли в сидорах по три кила особо мощной взрывчатки. Каждый заряд оборудован дистанционным взрывателем с замедлителем. Хорошая вещь, немецкий, с небольшой доработкой. Срабатывает от обычного радиосигнала.
Он покачал небольшим предметом на цепочке, похожим на миниатюрный радиоприемник.
– Цель – взорвать все к едрене фене. Закрыть проход к Чертовому Свищу для всяких любопытствующих и охочих до экспериментов. Единственное, побоялся я довериться внешнему сигналу, через такую скалу не пробился бы. Так что пришлось самому… во время прошлой разведки. Нажал кнопку, запустил таймер. Остальное дело техники. Так что хрен вы вернетесь назад, уроды. Полдела сделано.

Похрен в бешенстве снова схватился за дробовик, но выстрелить не успел – пуля выбила оружие из рук. Выстрелы прозвучали совершенно неожиданно, резким залпом. Сергей, «кинооператор», схватился за грудь и свалился мешком с камня. Очередная пуля, срикошетив, видать, угодила Похрену в ногу, тот бросил развороченный дробовик и, матерясь в голос, пополз за камни.
Полосатый палил куда-то в темноту. Подсадной не отставал. А я как завороженный смотрел на вспышки от их выстрелов. Будто тьма… темный воздух расступался и тут же схлопывался обратно… нет, не может так быть… показалось.

Не растерялся только Зверобой. Когда наступила тишина, он стоял, схватив девку за волосы, а его нож был у ее тонкой шеи. Все мы озирались по сторонам, как будто в этом бледно-чернильном мраке что-то можно было разглядеть дальше, чем в пятнадцати метрах. Мурашкин между тем закурил новую сигарету.
– Наконец-то. – Его голос был совершенно спокоен. – Егоров, ты?
– Я! – Глухой, но чертовский уверенный голос.
В голосе Мурашкина зазвучали две ранее незнакомые нотки. Во-первых, чертовская усталость. Ну, это как раз не удивительно. А вторая… Он явно торжествовал. Да так, что я снова подумал о том, что все… ну, приехали мы все, в общем. Капитан крикнул в сизый мрак за скалами, плохо скрывая радость и нетерпение:
– Давай сюда, уроды! И сколько вас еще надо было ждать? Мой словарный запас ограничен.
И уже обращаясь ко всей честной компании:
– Всем оставаться на своих местах! Вам все равно некуда рыпаться.

Неподалеку, за скалой, куда скрылись бунтовщики, послышались несколько выстрелов, звуки драки. Через пару минут показались Полосатый и Подсадной, ведущие под руки Похрена. Поверх его костюма уже белела свежая, наспех наложенная повязка… даже две – пули зацепили бедро и район голени. Судя по тому, как опирался на конечность, можно было судить: ему очень повезло, не задеты ни кости, ни артерия. Глубоко царапнуло, короче. Два силуэта подгоняли проводников прикладами.

– Всем стоять!
Зверобой, держа девку за волосы с приставленным к голу ножом, медленно приближался к проходу, откуда только что показались захваченные сталкеры.
– Всем пушки на землю! Или она умрет!
Пауза. Фигуры застыли. Мурашкин, замешкавшись, все же рявкнул:
– Гонит он! Кончайте засранца! Снайперы!
Тот же голос из темноты… Егоров, что ли… как будто знакомый:
– Никому не стрелять. Никому не двигаться.

Фигура появилась из мрака, просто спрыгнув со скалы и – сразу стала осязаемой в чернильном мареве. Выступил сначала силуэт, потом стала виднеться армейская общевойсковая расцветка обмундирования, показалось матово блеснувшее оружие. Пулемет FN Minimi.
Только у меня в голове блеснула догадка… слух резанули несколько выстрелов.

– О, нэт, я нэ Егоров… – издевательская интонация Негоро из старого советского фильма. – Брось пистолет, капитан. От них ты его можешь спрятать, но я его вижу. И, знаешь, давай-ка к костру. У вас тут, я смотрю, и так разговор завязался. Говорить, так всем. А тебе так тем более.
Сверкнуло колесико зажигалки, огонек вырвал из тьмы лицо Экса. Его глаза смотрели не на кончик прикуриваемой самокрутки, а прямо на капитана, сквозь пламя и мрак.

«Брось. Больше говорить не буду!»
Послышалось звяканье о камни. Видимо Мурашкин выбросил припрятанное оружие.

Рот Экса не открывался, могу поспорить. Впрочем… не уверен, тут пламя как раз погасло, оставив тлеющий уголек и разгорающееся красно-оранжевое отражение в глазах, когда Ястреб затянулся.
– Слышь, ты! Следопыт хренов! Отпусти девку! Все равно вы как на ладони. Один ваш ранен, даже если его бросите, сейчас мои стрелки еще дырок навертят в ваших тушках – не уйдете по любому. Ну?

Зверобой рванул Алену за волосы, прижав к себе вплотную. Заорал:
– Баранки гну! Моих отпустишь, понял? И я уйду. И девку с собой возьму. Вы – кретины чокнутые, а нам она пригодится еще. Ну… расплатится как-нибудь. Это ваши… евоные… – он показал на капитана – червей кормят, а мы тута все, сталкер своего не бросит. Все выжили, все и уйдем. Ты и ты! – Он показал на меня и Писателя. – Можете пойти с нами. Только мы маршрут знаем, так и так уйдем, в поворот на Припять, а там хоть кругалями, но выйдем как-нибудь. С монолитовцами тоже можно договориться. А эти все пусть тут дохнут. Денег все равно не будет, ясно же! Значит – и пути дальше нету! Второй раз не приглашаю!

Писателя, привставшего было с камня, остановила мощная рука Экса, опустившаяся на плечо. Черт его знает, как этот… черт… так быстро и под огнем пересек всю ложбину. Глухой голос его был как всегда спокойным и лишенным интонаций.
– Уходите. Без них. С девкой вам не уйти, оставьте ее. Никто в вас сейчас не выстрелит. Слово.
Зверобой сделал было шаг вперед, но тот же спокойный голос добавил:
– А если нет – все останетесь здесь. Слово.
И – приглашающий жест, описывающий этот скорбный пятак каменистой земли. Хреновое кладбище, прямо скажем.

Зверобой плюнул и отпустил Алену, она упала и отползла к ближайшей скале. Полосатый повел стволом в нашу с Писателем сторону.
– А с вами встретимся еще, фраера. Посчитаемся, что сейчас с вертухаем и этими остаетесь.
Ответом было молчание. Бандит матернулся, отвернувшись, поднял рюкзак и оружие раненого Похрена и сталкеры медленно исчезли во мраке.

Взоры обратились на Экса. Объяснений требовали все. Только Алена подала голос. Ну, баба, что с нее взять, они не могут без этого.
– И что теперь? Как же нам без проводников?
Экс оглянулся на нее, готов поклясться, что он улыбался.
– Пройдем нормально. Ты лучше пробитую башку замотай чем-нибудь, а то, глядишь, местным ветром туда ума надуло, какого-никакого, жалко, если обратно вылетит.
И уже обращаясь ко всем:
– Слышал конец вашего разговора. Не мешало бы пояснить кое-что. Сначала тебе – снова обернулся к сопящей от ярости девке – ну а потом…
Он широко зевнул.
– А потом и я вам кое-что расскажу. Идет?
И сам же ответил:
– Конечно, идет! Пожрать есть чего?

______________________________________________________________________

Впервые опубликовано: www.gurich.ru, 15.04.2012

Редакция 11.12.2012

(с) Дмитрий Гурыч, 2012