Гурыч

Чего рассказать? Ты про гон слышал? В общем, бывает, что на мутантов нападает блажь или помешательство какое. С обычными зверями как: если у них брачный период, так они грызться начинают, поединки у них, собираются в стаи, в стада… Вроде бы мутанты тоже звери, верно? А у здешних странно все, сезон, не сезон, просчитать не получится, многие пробовали. Ни с того ни с сего – собираются твари в кучу и прут. Не думая, не отвлекаясь, прут напролом, не разбирая дороги. Бежит стая собак, напарывается на небольшое стадо кабанов. Те, вместо того, чтобы разорвать и поломать зубастых, наоборот – присоединяются и бегут уже вместе с ними, бросая территорию. К этой нарастающей массе мутантов присоединяются все, кого эта стая встречают по дороге. Плоти, кровосососы, тушканы, даже полтергейсты! Псевдогиганты, зомби и контролеры передвигаются медленнее, отстают, но тоже какое-то время бредут в направлении, куда утекло это нарастающее стадо.

Почему они все так делают – просто бегут – это пока догадки только. Один сталкер по большой пьяни рассказал мне историю. Я его настоящего имени не назову, хорошо? Народ в Зоне мнительный, особенно здесь. Узнают, кто-то что-то не то с пьяных глаз подумает… говорят же, что и люди тут иногда мутируют. Вот и приговорят парня.

В общем, сталкер этот – я его для рассказа Генкой Коренным обозначу – нанялся как-то у долговцев на ликвидацию крупного скопления кабанов. Да не один был, там еще пара помощников, одному не справиться. Стадо необычно большое, как раз прибыли на позицию, дело в Волчьей балке было. Название у места непростое, понял? Там всегда псевдособак было много, а тут кабаны! Явно что-то не то.

Но рассуждать уже не было времени, как раз волна поперла. Из самой балки выныривает стадо и несется прямо на стрелков, те аж обалдели: там и кабаны, и псевдособаки, и тушканы даже! Стали стрелять, да где там! Генке повезло. Его подельников просто растоптали, ни одна зверюга трупы жрать не стала, просто мутанты пробежали по ним. А Генка за сук дерева ухватился, «калаш» выронил, мешающее ружье бросил на землю как стадо увидел, сразу понял, что ТОЗ тут не помощник. Зверье выстрелов не боится в Зоне, а тут и ушами не ведет, прет и все. Под висящим Генкой проносится несколько рядов кабаньих спин, а потом сук обламывается. Хорошо он на ноги упал… дальше помнит с трудом.

Говорил, что сначала единственным желанием было – чтобы не затоптали, поэтому он изо всех сил понесся по направлению бега стада, благо средний темп вполне позволял. Рюкзак тоже сбросил почти сразу, он только обуза, патроны без оружия только вес один. А жить хочется сейчас, а не потом. Короче, бежит, уже кровь в башку стучит, в жару весь, руки-ноги разогрелись… А дальше, мол, будто вшторило. Говорит, голова почти сразу заболела, сильно так. А потом будто вошел он умом во что-то еще. Будто команду почувствовал, обрывки каких-то нечеловеческих образов, мысли холодные и чужие. Они-то ему самому без интереса: что, о чем там думается. Но это самое нечто внушало мысль: бежать. Любой ценой, не смотря ни на что.

И он побежал, на этот раз – уже повинуясь мысленному приказу этой нежити в голове. Тут же, говорит, прошла боль в мозгу, забылось все пережитое, даже растоптанные подельники. Пришла эйфория, прибило. Говорит, бежишь и получаешь кайф от этого, рвешься в горку, не жалея сил и жил. Постепенно привыкаешь к окружению. Начинаешь вроде как мысли мутантские понимать, сердцем, душой.

Рядом бежит зверье всех мастей и не трогает: ни собаки, ни плоти, даже полтергейст один был, да штук пять-шесть бюреров прибилось. Горячие дыхания будто в такт друг другу, под ногами проносятся кочки, пни… стадо между аномалий виляет, будто управляемое. Говорит, кровосос рядом с ним бежал, так клялся, что тот глянул на него и приветственно махнул лапой. Так пробежали много, Свалка показалась. Там долговцы, небольшой блокпост, начали, было, палить. Кровь от бегущих впереди тварей брызнула в лицо, воздух завизжал от пуль, но долговцы не знали, что это не просто волна мутантов и были смяты – жестоко, грубо – стадо их даже не заметило. Пронесшись по окраине Бара, вся эта хрипящая от напряжения биомасса снова углубилась в малоисследованные земли, были какие-то аномалии, временами казалось, что бежали по углям, по саже, потом по черной траве, вонзились в какой-то ручей до пояса, вода в нем была с серой.

А потом началось другое представление: обессилевшие мутанты стали хрипеть и падать, видимо те, что бежали задолго до того, как Коренной присоединился. Бока раздувались, из пасти хлестала пена, потом животное просто спотыкалось, видимо пеной сбивало дыхание и ноги просто подкашивались. Стадо, проносящееся по туше, довершало дело. И понял Коренной, что так и должно быть, что его предназначение – умереть на бегу. И от этого предвкушения смерти под копытами он испытывал дикий восторг! Чувство локтя некое, высшее проявление, говорит. Ты приходишь, отдаешь все, умираешь. На твое место приходит кто-то еще и цикл продолжается. Падает кабан слева и тебе хорошо! Потому что его место занимает какое-то существо еще, плоть хотя бы. Ты готов махать ей по-братски… И вы бежите уже как одна семья, буквально, как единокровное племя, ощущая некое даже родство.

Понял? Гон – это не просто волна мутантов. Это коллективный разум, причем единый для всех существ, которые в него попадают. И они бегут до конца, умирая на бегу. Останавливается сердце, сбивается дыхание, легкие наполняются пеной, судорогой сводит мышцы. Но смерть, может быть, кажется бегущим даже блаженством ибо приходит, наконец, покой. Но он уже не радостен, потому что смысл, бег – уходит с наступлением смерти. И умираешь в печали.

Это все Коренной понял, когда бежал. Будто рассказало ему все это некое Ничто, а точнее Никто, а скорее всего даже наоборот, Кто и Что. Оно, короче.

Что? Как Генка спасся? Повезло ему, просто повезло. Гон на берег речки, притока Припяти, выкатился всем этим цирковым кагалом. Так у реки за каким-то лешим сети рыбацкие стояли, сохли. Уж кто там рыбу ловит и как ее не боится в пищу принимать… Но сети точно не старые, их давно бы увели. Так он в них угодил, сшиб с кольев, а потом его завернуло в несколько слоев, обездвижило. Пришла дикая головная боль, снова. Еще пара кабанов тоже запуталась, визжали странно, глаза кровавые, из пастей льет фонтаном. А стадо рванулось в реку и все потопло в ней. Звери выныривали, откашливали кровь, выблевывали внутренности, крик стоял неземной, кромешный ужас, будто тяжко подыхало нечто живое и большее чем стадо. Муки эти передавались в каждый мозг, живой еще или умирающий. А потом тела просто поплыли по течению. Коренной и кабаны, подергавшись в сетях, затихли, провожая их взглядами.

Потом – провал, Генка помнит, что рвался изо всех сил из сетей в реку, да не сдюжил и потерял сознание.

Очнулся в домишке, может на Болотах, а может еще где, у реки все берега похожи. Двое местных братков нашли болезного, выпутали, приволокли в дом, чтобы не сожрал никто. Брать с него нечего, ну и они не зверьми оказались, дали ему рубаху даже. Понятно, зажуленную, ну да тут чек не спрашивают. Говорят, тот голый почти был, только в штанах изодранных да в ботинках. Куда подевал куртку и все, что под ней – так и не вспомнил. Видать, сбросил, когда бежал. Само собой, пацанам не стал ничего говорить. Посидели там ночку, братки кабанов тех зажарили, вырезав самые лакомые куски. Генка тоже ел, чтобы подозрение не вызывать… говорит, было такое отвращение и чувство, будто мясо родного брата ешь. Потом, на следующий день, просто дошел со спасителями до развилки на Бар, там тепло попрощался, обещался заглянуть с оказией в Темную Долину, проставиться за спасение. И обещание сдержал, неделю его не было, пришел пьянючий в хлам, как добрался только потом…

С тех пор на уничтожение мутантов не ходит. Говорит, лучше дерьмо вычищать буду, но не пойду зверей убивать. Понимаешь, он думает, что это коллективное помешательство – не просто аномалия. Это именно жизнь. Существо какое-то, которое вот так питается всеми нами, заставляя бежать, объединяя врагов, во славу себе и в прокорм себе. И Генка видел, как Оно умирало. Страшно, мучительно, яростно удивляясь, что проморгало такую мелочь – реку. Говорят, в реке той потом вода горькой была. Врут, я не видел, чтобы из нее пили. Но трупов потом много нашли. К берегу в тресту прибило целую гору всевозможной дохлятины, где-то ниже Припяти. А по пути Гона весь маршрут трупами был усыпан. Твари всех мастей, судя по всему, вымотавшиеся до крайности. Вонь стояла такая, что те места за километр обходили. А потом и кости пропали, может падальщики пожировали, может, в ил и песок утянуло, хрен его знает. Бывает же так, что тело во время выброса будто растворяется. Да и костей тут местами как грязи, поди разбери, где чьи…

Так что Генка, ну тот сталкер, которого я Генкой назвал, теперь только по артам промышляет. Иногда на Баре помогает долговцам, у него есть какие-то серьезные навыки в плотничестве. А как напьется – или смурно сидит в уголке или поднимается на башню и долго смотрит вдаль. Сказал как-то, что верит: не умерло Оно. Сам думаешь как: ждет?

© Дмитрий Гурыч, 2010