Гурыч

Тимку мы прозвали Дедом Морозом еще в юности, когда тот в преддверии Нового Года отрубил электричество во всем поселке. Хороший радиоинженер и так проклятие на всю жизнь, а хороший хакер — еще и очень вероятное ухудшение качества жизни. Если поймают, конечно. Тогда не поймали, потому что Тимка, помимо прочего, оказался еще классным электриком и за каких-то полтора часа починил нашу раздолбанную подстанцию, которую сам же и вырубил. Произошло это случайно, он не подозревал, что наша местная электросеть просто не выдержит такой перегрузки, какой требовала его самопальная аппаратура. Милиция приехала тогда, когда он, надев кошки, уже сидел на столбе. Если бы не его умение, то менты наверняка бы прошли к нему в дом и нашли бы подвал. А в нем много всяких штук, странных приборов, с помощью которых Тимка выходил на какие-то особо секретные радиоволны или что-то подобное. Говорят, песни, орал в эфире… Веришь, от него можно было ожидать! И его точно взяли бы за жопу, но поскольку сеанс прервался, менты отцепились, хотя кто в районе главный радиохулиган — только ткни. А растаяло сердце ментов еще и потому, что при включении электричества в тимкином дворе вспыхнули гирлянды на здоровенной ели. То есть вроде парень хотел праздник односельчанам сделать, да чуток не подрасчитал – такая трогательная легенда и была предложена ментам к усвоению умом. Прокатило. С тем и уехали.

Между прочим, кое на кого еще эта ель произвела впечатление. Есть еще в наших селениях девицы, думающие не только о принцах на мерседесе, а испытывающие при взгляде на горящие гирлянды очень даже романтические чувства. Короче, Тимка лишился девственности в ту же ночь, а девицу прозвали Снегурочкой, это, думаю, понятно и так.

Тимка Дед Мороз частенько говорил мне: «Ну, вот что ты мечешься? Живи, как хочешь, тогда жизнь сама к ногам упадет. А будешь делать наоборот — ты у нее в ногах проваляешься!» В те дни ему, правда, приходилось туго. Выперли его с работы, он в нашем Белом Доме — поселковый Совет, беленый мелом — заведовал всей электро-компьютерной частью, всеми двумя компами. Не знаю, из-за чего, но он через какое-то время председателя выцепил. Мы его мэром звали. Так вот, выцепил Тимка мэра, погутарили они с полчаса в кафешнике напротив Белого Дома, а после Тимке перепало немного бабла, да мэра подвинули быстро люди из бригады нового губернатора, а Дед Мороз как-то ночью вернулся с еще каким-то цифровым барахлом под мышкой, целой коробкой от монитора, набитой всячиной. Чего, сказал, добру пропадать…

Для своих семнадцати он вообще тогда был слишком боевым, слишком живым, слишком охочим до нового и острого на вкус. Еще тогда у него совершенно неожиданно появился компьютер и Интернет, вероятнее всего, не без помощи черта и умения подключаться к различным сетям. Ну, сам подумай, разве тетя-секретарь в местном учреждении своими селедочными мозгами просечет это? Трафик-фигафик, оно ей надо? Поселок-то наш не такой простой, рядом дачи правительственные, элитная турбаза, может там коммуникации какие… Про Зону я от него узнал, он влез в какой-то банк данных или снова на сервер какой-то секретный и натолкнулся на информацию о каких-то исследованиях, таинственных предметах, артефактах или что там было еще…

А потом к нему таки нагрянули другие гости. Это были уже не менты, а люди в штатском и, судя по всему, хорошо понимавшие в компьютерах. Компьютер-то они изъяли, тот, что в доме стоял, да еще кучу каких-то попутных предметов. Тимке впаяли полгода условно, потому что изъятый компьютер оказался собственностью Белого Дома. Мелкая кража, типа, чтобы не отпускать просто так, потому что кроме пасьянсов и электронных книг в том компе ни хрена не нашли. По крайней мере, так сам осужденный сказал, а в реале, откуда я знаю, о чем с ним балакали в умных кабинетах. Факт другой: комп у него потом снова появился, причем тот же — там наклеечка приметная была на мониторе. Но с тех пор Дед Мороз стал бредить Зоной. А поскольку друг у него, по сути, был один, то и мне перепало его восторженных рассказов. Как я понял, загорелся он идеей «другого мира». Другая энергия, другие люди, другие возможности, в таком духе. Не то, что я особо его в этих мыслях поддерживал, но судьбе было угодно, чтобы как раз с меня все началось.

В армию мы ушли вместе, гуляли проводы в один день. И так получилось, что я попал в Зону сразу, в комендантскую роту. Хрен его знает, что об этом рассказать. Срочная есть срочная, а такими деталями как попадания новичков в Трамплин никого не удивить, поэтому о первом годе рассказать и нечего, по большому счету. Мытье полов – первые полгода, спецкурс выживания, ориентирования и особенностей здешних мест, плюс особый неофициальный спецкурс от дедов, после которого вся «душа» синяя… Как-то довели они меня крепко, отобрал я у одного автомат, да так отчехвостил его тушку, что того отправили в гарнизонную санчасть, а меня за эти подвиги после губы направили прямиком в спецназ. Да, это необычно, чтобы срочника, да еще и рядового… ну да сержанта я получил практически сразу. И вот там-то, в спецназе, навидался всякого. Когда первый раз кровососа увидел близко — чуть в штаны не наложил, ну да повезло тогда, он замешкался, а я дурной пулей его точно в висок уделал! Тогда все еще фотографировались с этой тушей, виданное ли дело: подстрелить кровососа, да где: прямо за сортиром! Можно сказать, не одну жизнь спас, вот тебе и простой солдат! Перевели в роту разведки, дали отпуск.

А Дед Мороз тогда в танковых войсках траки драил, недалеко от дома, кстати. Хотя, сильно я в том сомневаюсь, чтобы с его мозгами да на грубых железках, командиры умных пацанов всегда отсеивают. Ну, поскольку за кровососа отпуск полагался, отпросился на выходные типа как в долгосрочное увольнение. А у меня форма что надо, награды… рассказал ему про Зону, мечту его. И стал он меня упрашивать, чтобы помог с переводом. А чего не помочь, верно? Тем более, что такой спец по радио и компьютерам везде пригодится. Короче, через месяц он был уже в той же части, что и я.

Танков тут не было, зато карьера его стартанула еще похлеще моей! Вот, почему я сомневался, что он траки драил — его уровень как электронщика успел возрасти неимоверно! Кто-то, видать, вел его по этой стезе, не иначе, в новой части — нашей, то бишь — то же самое началось. Почему-то те дяди в пиджаках вспоминались… А наш мастер не терялся тем временем. Сначала особое подразделение радиоразведки: работали они, по его рассказам, с эфиром сталкеров, если долго и тихо слушать, много чего узнаешь. Кто, где, кому, что даст, кто оружие продает… да мало ли что. В общем, за ряд рейдов наши изловили несколько серьезных преступников, добыли кучу барахла и почти никого не потеряли – вот такой был итог дедморозовской интеллектуальной радиоразведки. Кодирования, шифры помогали мало – техника, которую паял Тимка, разбиралась с КПК как девка с семечками.

Но я-то знаю, что Дед Мороз не был упертым погонником. Всю свою службу он вел какие-то свои записи, со сталкерами пересекался, даже говорил, что собирается к ним податься. Я его отговаривал: узнают, что это ты на вояк работал и рейды по трепу в эфире направлял – башку снесут. А он все смеялся. Нет, говорит, имя мастера – его жизнь и гарантия ее продолжения. Знающий человек нигде не пропадет. Так и получилось: я потом в контракт пошел, а Тимка в сталкерство подался. Никогда не забуду этого момента. Добыл тогда штатскую одежду, у торгашей, наверное. Сунул в карман ПМ, который у сталка одного отобрал, рюкзак взвалил на плечо. «Бывай, зема! – сказал мне – свидимся или нет, зависит теперь от обоих, по разные стороны будем. Но я дружбу помню, ты тоже не забывай Тимку Деда Мороза! Да… главное: живи, как хочешь! А если век свой будешь пресмыкаться – покосился на проходившего майора – проживешь всю жизнь пресмыкающимся. Так-то!» И ушел.

С тех пор с рейдами у нас уже как-то серьезно не заладилось. Мелкота попадалась, да и только. А после, как я понял, Тимка стал работать с кем-то из серьезных сталкеров или торговцев, потому что ловить с грузом мы стали только дичь определенного фасона, в основном бандитов. Как-то нашему полкану принесли КПК, отобрали у сталкера. Оказалось, что в него был встроен декодер военных каналов радиосвязи. Чья работа, только бы труп не догадался. Короче, Тимку объявили во всеобщий персональный розыск, дали за него завлекательную награду. А после над полканом смеялась вся Зона. Когда они сорокового Тимку Деда Мороза поймали или вроде того. Новая Тимкина аппаратура случайным образом перепрограммировала КПК – на расстоянии. Владелец прибора становился Дедом Морозом, по его следу и пускали спецгруппы… а потом еще и еще. Мерки – те сразу отказались в этом гиблом деле замазаться. Кое-кто из попавших в оборот сталкеров, говорят, за такое этому мастеру-фломастеру хотел репу начистить, но большинство оценили хохму. Ну, в самом деле, всю Зону не упрячешь, она сама по себе тюрьма, хотя некоторые считали иначе.

А дальше начались странные и страшные вещи. Я уже военсталом был и занесло меня как-то на Янтарь. Так вот, зомби там всегда было полно. Но однажды нашу вертушку какой-то аномалией подпалило и мы вынуждены были немедленно сесть, аккурат в болото у бункера ученых. Сесть, правда, слишком приличное слово, я тогда при ударе аномалии в вертолет на землю грохнулся, приложившись об какую-то железяку, в итоге сломал ключицу. До сих пор там, кстати, наша вертушка валяется. А до кучи положили мы там десятка два зомбаков, так знаешь… странное чувство. Солдаты притащили пару раненых зомби к бункеру – я распорядился, чтобы ученые умы глянули, может, случилось с ними что, раз они так массово на нашу вертушку лезли. Так слушай: вот лежат передо мной два зомби, трепыхаются, руками-ногами водят, головами вертят. В глаза ихние лучше не смотреть: ненависть, кровища в глазах, желтые, стеклянные зенки! А я к одному нагнулся чего-то и говорю вдруг ему на ухо: «Здорово, Дед Мороз!». Сам от себя не ожидал, будто за язык кто-то дернул! Тут тот зомби аж на месте застыл! А потом на меня взгляд переводит и говорит, четко, разборчиво: «Здорово… зема!», а потом так и остался лежать, застывшим. А я потом к прибывшему санитарному вертолету пошел, так прохожу мимо второго зомбака. Тот меня за ногу рукой – хвать! А потом глаза открыл, смотрит в мою сторону и гундосит: «В завтрашний рейд, зема, не ходи!» И снова отвернулся, вытянувшись и глядя в небо, как другой его собрат.

Я тогда никому ничего не сказал. Да и какой рейд с моим переломом! Привезли меня на Агропром, положили в лазарет. На следующий день слышу звуки моторов, запах солярки, бензина… короче говоря, какая-то армейская шишка решила Припять посмотреть, а по земле, вроде, безопаснее посчитали. Рейд не вернулся. Два или три человека выжили, говорили, что шишка эта, генерал какой-то, вроде бы даже не наш, а натовский, завел колонну в болото на Радаре, идиотские приказы отдавал, пытался пистолетом махать, выстрелил в солдата. Только тогда сообразили, что генерал зомбирован. Да и с чего бы это натовскому генералу на чистом русском языке перед смертью кричать? А кричал он: «Живи – как хочешь! Слышишь, зема?» слово в слово. Мне об этом один из выживших военсталов рассказал, его как раз в мою палату положили. А еще сказал, что явился ему дымчатый такой образ, будто бы сталкера, а может ученого… в комбинезоне таком зеленоватом или желтоватом… по призраку точно ведь не скажешь. Ну и призрак сказал раненому военсталу, чтобы мне привет тайком передал. Сказал, что я знаю, от кого. А если типа не передаст – умрет и никакое лекарство не поможет, так-то. Этого вестника потом все равно комиссовали, по причине потери рассудка.

В общем, судя по всему, радио и цифровых игр Тимке давно стало мало, теперь он занялся мозгами. Мозги и телепатия – вроде того радиохулиганства. Каким образом – ума не приложу! Видать, все-таки встретил или подобных себе, или силу открыл какую-то… Радар – место более чем известное своими фокусами, да и Припять недалеко, а там ЧАЭС, да Монолит, говорят. Камень такой, будто бы сердце всей Зоны. А Тимку я еще потом видел, как тебя сейчас. Во время дождей, а они тут часто идут, у меня срастающиеся кости сильно саднили, так медбрат колол мне какое-то лекарство, обезболивающее и снотворное, что-то наркотическое, видать. И вот приснился мне в одну из таких спокойных наркотических ночей сон.

Иду я – по Припяти. А город – будто вылизан! Все чистенькое, подкрашенное, пустое. Гляжу: Тимка! Сидит на лавочке, а перед ним – тележка-холодильник, с надписью «мороженое». С зонтиком от солнца. И ест Тимка эскимо. Машет мне рукой, приглашая сесть. Дает с ходу мне такое же эскимо, я беру у него его и не пойму, то ли мороженое такое холодное, то ли рука его такая ледяная, что мороженое – аж до одеревенения замерзло. Но на вкус – объедение! Будто прочтя мои мысли… а может так и было… Тимка говорит: «Да, зема, я тоже эскимо полюбил. Это тебе не холодный соленый огурец из погреба! Хороший город, Припять, верно? Пустоват только. Там – показал рукой – ЧАЭС дымит, людей только что вывезли. Извини, я дым прибрал, он вид портит. Да военным пока запретил в этот квартал заходить, не люблю я их нынче. Радиации тут нет, не бойся. И мороженое – кстати, день жаркий…» А потом стал мне рассказывать. В общем, мы с ним сидим в Припяти 27 апреля 1986 года, во второй день после взрыва на станции, когда только-только вывезли население. Поэтому город еще чистый и новенький, его же к Первомаю как раз тогда готовили. Тимка сказал, что он теперь в Зоне может попасть в любое место и время, но исключительно в пределах от 26 апреля 1986 года. «Наша реальность в прошлое этим днем ограничена, это день ее рождения» — так пояснил. Физически попасть может, в смысле. Точнее – это иллюзия физического тела: может вроде как прикасаться, брать, есть. А за пределы Зоны он может выходить – будучи невидим ни для кого, но ненадолго, силы ее там не хватает, приходится возвращаться. Сказал, что нашел таких же, как он сам, людей… или уже нелюдей, что захотели изменить мир. «Высшая степень счастья, зема: менять мир, если он тебе не нравится. Я говорил тебе: живи, как хочешь! Думал, что этого достаточно. Оказалось, что и вправду достаточно для того, чтобы понять, что главное не кто мы есть, а что мы можем!» Поговорили еще, потом помолчали… О чем говорили? Больше о личном. Тимке теперь ведь дороги из Зоны нет. Зона – это его осознание, так он сказал, О-сознание, ударение на первом слоге, со смыслом так. Не знаю, что именно это означает.

Проснулся с больной головой и привкусом сладкого во рту. Может с мороженого во сне казалось, а может после микстуры с глюкозой такой эффект… или наркотик тот.

Контракт я после ранения продлевать не стал, подался в вольные сталкеры. Майор вышел меня проводить… дал мне ПМ, сказал, что накануне у сталкера какого-то изъяли, так что номер не наш на нем. Ну, мне по идее было только до нычки податься, Дед Мороз в очередном сне мне наводку дал, где что искать. Путь свой примерно знаю, но Тимка на этот счет ничего мне уже не сказал. Да и чего говорить? Путь ведь мы сами себе выбираем, шлепая по дороге и глотая пыль. Жить надо – как хочешь. А дорога к судьбе точняк приведет, мимо не пройдешь, будь уверен. Двину, наверное, на Янтарь, там, может у ученых разживусь чем… чтобы Выжигатель Мозгов миновать. Говорят, они какую-то сетку под шлем придумали или типа того. На всякий случай у меня и военсталовские доспехи кое-где припрятаны. В Припять мне очень надо, братан, понимаешь? Снится мне снова Тимка, только молчит. Вроде как лежит – будто в колбе, в воде зеленой такой, глаза открыты, провода из него торчат. Не знаю, какие мысли сейчас в его голове и где он сам. Но мой друг всю жизнь ненавидел все, что его обязывает, привязывает, делает частью, не целым. Может, получится, освобожу друга, ему же надо, чувствую надо! Надо идти еще дальше, его путь не кончается. И, наверное, не кончится уже никогда.

© Дмитрий Гурыч, 2010