Гурыч

Про Егорку Проныру слыхал? Ну, тот, который еще пытался сам переходы искать в другие земли. Редкостный обормот был, работать почти не работал, в рейды не ходил, вечно пропадал где-то. Его комбез до сих пор забыть не могу, сколько раз он его чинил – не сосчитать. Пропадет на неделю, потом объявится, драный весь. Но живой. Как-то двенадцать щупальцев кровососа приволок, все ахнули. А Егорка сигаретки стреляет да молчит. Потом только проговорился: полдня на скале просидел – поймал миграцию тварей на пути, хорошо выбросом его не накрыло. Сидит, подождет, пока кровососы поуспокоятся и – бац ближайшего в висок! У него из оружия-то почти всегда только «макар» и был, на лучшее денег не находилось. Ну, кровососы побегают, успокоятся, он опять – бац! Так всех и отстрелял в одиночку. Говорит, курить хотелось – смерть! А нечего.

Однажды иду я через Свалку, встречаю там Проныру, перекантовались ночь в Ангаре, а наутро надо на Склады топать. Ну, ты помнишь, вокруг, через Бар, да через пару горячих мест с точки зрения наличия мутантов. Встал я затемно, потому что подходить к Бару лучше на восходе или закате, тогда у ночных и дневных мутантов глаза хуже всего видят, когда из сумерек в восходящее солнце, да еще и с туманом, сфокусироваться зрачки не могут, короче. Их тогда валить всего сподручней, они полуслепые все, кроме псов, понятно, те-то слепые всегда, их бойся хоть днем, хоть ночью. Пока то-се, пока хабар сбыл, броник подлатал у Петренки – там уже и день прошел. Так что на Склады пришел только утром следующего дня. Слышу – свободовцы регочут у костра. Ну, они и так смешливые, знаешь ли, по природе своей анархистской, ну и благодаря кое-каким дарам Матери Природы, но тут хохочут явно громче обычного. Подхожу. И вижу картину – со смеху обоссаться, пардон за мой французский.

Глазам не верю: сидит Егорка у свободовского костра. Как он сюда раньше меня попал – ума не приложу! Но – сидит почти голый, зашивает здоровенную прореху на заднице комбеза. А комбез и без того на решето был похож, да вдобавок будто стая кабанов рвала и весь в крови будто выкупан. Свободовцы хохочут, один особенно: «… и тут на меня прет это чудо голой жопой…» – что-то вроде того. Все в лежку. Расспросил. Сашей, оказалось, свободовца звать. Саша Цибуля. Ну, рассказать угарную вещь ему нетрудно и по сотому разу, короче стоял в карауле, накануне как раз стая кабанов умудрилась в заросли уйти, что возле болота, а лезть стремно – мины там понатыканы. Вдруг слышит: пах! Бух!!! Пах! Бух!!! И кабаны визжат, как звезданутые. А потом кусты раздвигаются… Цибуля, значит, дробовик уже поднял… как оттуда на него выходит – задница! Он сначала не понял, вроде ни на одного мутанта не похоже, ну, думает, может что-то новенькое выброс преподнес и только тогда понимает, что на него прет именно не что-нибудь, а конкретно срака. Да харэ ржать, я так не дорасскажу, сбиваете.

Ну, короче, задница разворачивается и оказывается Пронырой, который тащит через кустарник цельную тушу кабана, это с его-то ростом. В кровище, в мозгах, в ошметках! И комбез на нем ну в клочья! Потому и зад отсвечивал всеми огнями. Оказалось, что кабаны на него выскочили рыла к носу, а спрятаться негде, вот он и рванул на минное поле. Он, хоть и казался дурачком, но глаз имел орлиный, на силушку тоже не жаловался, только рост у него был ниже среднего. «Бегу и стреляю, кабаны на меня, я отпрыгиваю, рву в сторону, опять стреляю!» — «Из чего – спрашиваю – стреляешь-то?» — «Да из ПМа, из чего ж еще!» Говорю ему: «Проныра, ты совсем офигел! Доиграешься ты со своей экономией! Из ПМа в кабанов!» А он мне: «Почему в кабанов? В мины!» Оказалось, он отбегал, насколько мог, а потом стрелял – точно в вешку мины, что во взрывателе стоит. Это какой же глаз у человека, а? Но и кабаны, и взрывы ему дали перцу, мало не показалось. А он, знай, посмеивается: зато, мол, живой и с мясом.

Комбез ему так тогда починить и не удалось, да Лукаш, прослышав про такое чудесное спасение, выдал самолично ему «Стража Свободы». Вроде, как и поблагодарил за уничтоженное стадо. Но вот что меня сразу терзать начало: Проныра-то при всем желании не мог меня обогнать, я б его заметил хоть бы и на Баре. Значит, действительно путь человек разведал. А эта информация дорогого стоит! Как ни колол Проныру – тот только смеется. И позднее замечал, что он как-то быстро все успевает. Вот только странности тоже замечать стал. Комбез, что Лукаш ему дал, ухайдокал за пару недель, тоже вдрызг. И где только лазит! Причем, с вшивым ПМ-ом, с мизером патронов, да еще и жив при этом остается!

Однажды, прикинь, Егорка на Радаре объявился. Ну, ты должен помнить, туда пройти непросто: аномалий до черта, мощнейшие радиационные пятна, что сгореть без антирада можно за несколько минут! А это чучело в одном противогазе да в драном комбезе, да и тот возле костерка на кусте висит. Сидит Егорка, счищает что-то с него тыльной частью лезвия ножа. Есть на Радаре несколько пятаков, где радиации нет, там Егорка и обосновался с костром и чисткой, будто и мутантов тама нету, будто пройти туда в его костюме — обычное дело. Подхожу, присаживаюсь. Комбез у него будто мокрый, только вода какая-то странная, в катышки сваливается и будто расплавленная резина к одежде пристает. И не клей, а будто магнитит ее. Темная и серебрится, вроде ртути. Я руку было протянул, так один комок «воды» к ней прилип, будто пальцами кто-то схватил и тянет. Только тут Егорка меня увидал, а до этого какой-то сонный сидел. Комок от меня ножом отделил, собрал остальную диковинную субстанцию в старую каску – на Радаре дофига их валяется – да отошел куда-то, вернулся потом пустой. Буркнул только, что все на место надо вернуть. А что к чему, я так и не понял тогда. Кстати говоря, Егорка в тот день уже на Кордоне был, а я туда только следующим днем пришел, да и то частично патруль помог – взяли на дороге, я кой-чем не поделился, так до моста они меня подбросили, а я на ходу втик. Кустами до насыпи, тихонько шмыгнул бы, так взбаламучены они мной же, все равно засекли, так что удирал во все лопатки, под трассеры. У тоннеля только дух перевел. А Егорка там уже, балдеет, сыт и пьян, на халяву, как всегда! Вот как так?

Ответ я получил только спустя неделю или около того. На болотах крепко взяли меня в оборот мародеры, видать навел их кто-то, что я ценный груз несу от Периметра. Весу много, а тут еще стая тушканов по пятам идет, а за ней мародеры уже по тушканским воплям, значит. Патроны кончаются. Ну и решил я напрямки через большую заводь пройти, чтобы тушканов стряхнуть, они воды как черти ладана боятся, вот только почему-то все равно на островках живут. Уже почти перешел заводь, как цапнула меня какая-то подводная тварь, я только мех или колючки заметил. Вроде на выдру похожа, тоже мутант, наверное. И рана довольно глубокая и перевязаться надо, и погоня настигает, уже шлепанье ног слышно. Совсем я обессилел, заполз к насыпи, лежу за рельсом и готовлюсь пару этих козлов с собой забрать. Как вдруг меня за рюкзак хватает чья-то рука и начинает тащить. Голову поворачиваю – Проныра. «Чего лежишь – говорит – пляж через два квартала, а здесь только сернистый песочек, да свинцовые камушки, никакого загара, расстройство одно…» И тащит меня в низинку, шипит только, чтобы я молчал.

А потом достает из-за пазухи мешочек кожаный, а из него… вот до сих пор не знаю, как артефакт называется. Он его так ласково камушком зовет, берет камушек в руку, тот сразу засветился. «Здесь…» — бормочет Проныра, затем достает – ни фига себе! – Пленку! Ты видел когда-нибудь Пленку? Значит счастливец, в нее некоторые и не верят. Складывает два арта вместе и вроде на этом месте огромный зеленый прозрачный пузырь появился, мы в него входим, Егорка камушек – снова за пазуху, так Пленка тут же на нас прилипла, будто тонкий скафандр поверх костюма. А впереди тут же показался какой-то черный провал. Мы в него и вошли.

Нога сразу же прошла, веришь, потом и шрама не осталось! Глаза к мраку привыкли, смотрю: будто мир разорван, слева и справа куски реальности, края светятся, а посередине как будто разлом полной той самой «воды». Мы идем по ней, «вода» хватает нас на ноги, костюм трещать начинает. Я было попробовал Пленку возле лица ослабить – слышно в ней хуже, тут же от воды голоса пошли. Там можно было все разобрать: мать, отца, даже друзей детства, первую девчонку и военкома. То ли в этой «воде» кладезь всей информации человечества – ну вроде банка данных – то ли «вода» копается в моей голове с нежностью контролера. А Егорка только руками замахал, мол, спрячь снова уши под Пленку. И как только я его послушал – все прошло, только снова как пальцы за ноги хватают, будто не хотят отпустить. Егорка же вдруг остановился, опять артефакт достал, посветил им и мы пошли в другой раскол, уже в реальности Темной Долины. Прямо сквозь нас два псевдогиганта прошли, чем хочешь поклянусь! Прямо сквозь наши тела! Или мы сквозь них… Я даже уловил, вроде, обрывки их мутантских мыслей, там было что-то красное, горячее и болело, может, ранен один из них был. Идем, а «вода» иногда побольше становится, иногда почти исчезает.

В общем, таким образом вышли прямо в Деревню, где еще парни Фраера обитают, у них там лекарь знатный. Заодно я там и свой костюм починил — «вода» его порядком истрепала, до дыр. Егорка меня лекарю и передал – долечить, я, хотя и недолюбливаю гопничков, но удивился: они Проныру за авторитета держат, оказывается. Еще гопсы рассказали мне у костерка, что Проныра по Зоне и в выбросы ходит, не боится ничего. Что артефактов притаскивает иногда по пол-рюкзака, продает, меняет на золото или забугорные деньги и отправляет за Периметр. Семья у него, пятеро детей. А до Зоны был каким-то там чемпионом по стендовой стрельбе. Говорят, однажды вывел их банду из Тисков, ну, знаешь, бывает, когда после выброса некоторые местности как будто аномалиями зарастают, те будто губки тисков сближаются — верная смерть. А Проныра всем им жизнь спас.

Больше я Егорку не видел. С другой стороны, он и на больший срок пропадал, поглядим, может, вынырнет где-нибудь в Припяти, когда мы дорогу туда найдем. Но одно я запомнил точно, его слова в последний вечер у костра. «Запомни – говорит – Зона не враг и не друг. Она – как человек, которого не знаешь. Надо уметь с ней разговаривать и служить ей, тогда она тебе свои объятья распахнет. Поверь мне, за ними есть, куда еще податься…»

© Дмитрий Гурыч, 2009