Гурыч

Аномалии… а что аномалии! Большинство тех, что по лагерям шастают да мелочевку после выбросов собирают, что они видели? Ну, Карусель. Трамплин еще, Электру. Если кто на Агропроме был или в Темной Долине, встречал Холодец. Ну и все. На самом деле это все — семечки. Даже сросшиеся аномалии ничто по сравнению со сверханомалиями. А самая страшные из них — Тиски и Змейка. Ну, про Змейку рассказывать нечего, это просто куча слипшихся блуждающих Электр, которая, видимо, своим полем или зарядом человека чувствует и идет за ним. Она как бы притягивается к тебе и, чем ты больше дергаешься – тем активнее и Змейка. Ты — влево, а она уже в ту же сторону свой «хвостик» выбрасывает, ну а другим концом к тебе прет. Тогда беги сломя голову, лучше туда, где есть укрытие и вода, потому что она метров за двести тебя чует, а перемещаться будет, пока ты в ее поле чувствительности находишься, «ползает» Змейка почти со скоростью бега или быстрого шага, так что шансов убежать на пересеченке не очень, особенно если с грузом. Самое лучшее — островок посреди озера или болота, на нем хабар скидываешь и можешь тогда уже пробовать убежать от Змейки, потому как она в воду не идет. Но делать все это надо под выброс, потому что она в выброс исчезает. Но никто не гарантирует, что новая Змейка не появится. Да, аномалия опасная, но встречается всего в нескольких удаленных местах, да от нее хоть убежать можно при усилии. А вот Тиски — совсем другое дело.

Есть такие земли, где Тиски — самое обычное явление, что-то вроде стен в доме. Оттуда можно вернуться богачом, а можно и вообще не вернуться.

Тиски — это такая сверханомалия, на которой «живут» обычные аномалии. Что-то вроде аномальной платформы, поверхности, которая для тех же Трамплинов — как чернозем для семечка, как железяка для магнита. И есть у этой платформы опасное свойство — расширяться до тех пор, пока она не занимает все пространство. И второе свойство: при расширении аномалии на Тисках способны копироваться или множиться, в общем, их становится намного больше.

Короче, пошли как-то с Костей Заикой за артефактами, как раз накануне разговорили одного старика, который из Зоны подался, ему, вроде, арты уже ни к чему. Пока вернется — все соберут или выброс проходы изменит… Старик нам рассказал про местечко одно, сказал, что артов там много, но и соваться туда очень опасно, а лучше вообще забыть и поискать прииск попроще. Но нас с Заикой нужда одолела, надо было быстро дела поправить, а тут еще как раз партия Гроз к договцам пришла, я сбазарился с одним за пару Ломтей и кое-что еще, чтобы ствол такой заиметь. Ну, обещал — надо добывать. А как назло — пусто везде. Ну, мы с Заикой и пошли по стариковской наводке.

Не буду говорить, откуда заходили, добро? Но, в общем, добрались до хутора одного, стоит – одинешенек – посреди леса, на большой поляне. Зашли, вроде, нормально: аномалий не особо, по краям леса слева и справа видно по паре штук Каруселей. В общем, надо было нам выброса дождаться. Залезли в погреб на краю заросшего огорода, как небо потемнело, переждали выброс, вылезаем. Тут-то шары на лоб и полезли. По всей поляне будто крапинами разные артефакты лежат. Больше всего, конечно, дешевых, но там и Ломти были, даже две Души, а в середине всей этой россыпи — Ночная Звезда! Понял, даже жмот Скряга за нее одну ствол не хуже Грозы даст! Короче, обрадовались мы, давай арты как грибы собирать, но не все так просто оказалось. Берешь, к примеру, Кровь Камня — раздается шипение, будто газ из бутылки шампанского выходит, а затем на этом месте через десять-двадцать секунд Трамплин образуется. На месте Ломтя — Карусель. Ну, видя такое дело, мы с Заикой попробовали собрать сначала все самое ценное, но все равно не меньше половины артефактов новые аномалии закрыли. Но все равно богато! И вот, дошла очередь до Ночной Звезды. Беру я ее и будто разрядом меня прошило, впрочем – и отпустило тут же. По сторонам смотрим: аномалии движутся! Но — от нас движутся, к краям поляны, значит. Будто Ночная Звезда их на паутине держала, пока мы ее не «сорвали». Тут бы нам и драпануть на выход, да жадность заела такую красотищу бросать. Пока собрали оставшееся, с час прошло, пришлось по всей поляне походить. Аномалии же расползлись и замерли у деревьев. И будто еще больше их стало. Плотной стеной вокруг, сверился с картой, с компасом, точно, то место, где мы входили, уже пятком Каруселей загорожено. Тут-то и страх пришел. И, как назло, ПДА там не ловит, точно глушится чем-то. От хоженых земель мы далеко, шансов, что кто-то придет, никаких. Да и чем нам теперь помочь?

Дело уже к полудню было, когда, вижу: ветки дерева на краю огорода, рядом с укрытием зашевелились будто. Подошел поближе, смотрю — Карусели приблизились. И с другой стороны леса тоже. То есть, взяли нас в полное кольцо и теперь потихоньку сжимают его, поляна зарастает аномалиями. Скорость — метра три-четыре в час, может плюс-минус метр-два. Прикинули поляну: чуть больше чем за сутки она зарастет полностью. Причем, по идее площадь уменьшается, значит скорость зарастания может и возрасти. Но самое поганое то, что Карусели уже подобрались к укрытию. Так бы может и был шанс пересидеть до Выброса, а теперь поздно уже. В хате, что посреди поляны за плетнем стоит, погреба не нашлось. В сарае – небольшой ледничок, но буквально метра полтора глубиной, там аномалии достанут, бывает же так, что изредка они на глубине возникают, Сидор на эту тему все ругается, ему иногда приходится сутки в бункере сидеть, если какая-то такая гадость в пролете на ступеньках вырастет. В общем, и спас бы выброс, да теперь самих накроет. Присели на бревно, перекусили. Заика совсем пригорюнился, молчит, ножом землю ковыряет. Ну, глядя на него меня как по башке шибануло. Осенило, стало быть.

«Слышь, Заика — говорю — выхода другого нет, придется самим здесь укрытие рыть. Можно ведь в погребе спастись, так? Так давай, что-ли, сами погреб выроем! Глубокую наклонную яму, укрепим ее досками и брусом от хаты и сарая. Глядишь и покоптим еще воздух. Выброс, думаю, уймет аномалии…» Костик и заикаться поперек не стал. Оно и понятно, лучше хоть что-то делать, чем тупо ждать смерти.

Тут же обыскали сарай. Как назло, лопат не нашли, ничего подходящего. Припоминаю, вроде они как раз в погребе и стояли, в углу. Вот уж не везет, так не везет. Но зато нашли два ведра, веревку. Начали копать, ножами долбим землю, потом руками отгребаем, потом, как побольше наберется, ведром уже отчерпываем. Сверху-то земля рыхлая — у Карусели есть одна особенность: она касается верхнего слоя почвы, большие камни подымает в воздух, а мелочь все время вращает по кругу у самой земли и помаленьку размалывает. Поэтому в местах, где Каруселей много, всегда на поверхности неслежавшаяся земля, как вспаханная, будто газон подсеивали и присыпали торфом. Поэтому полметра отрыли сравнительно быстро, потом еще полметра потверже — вот здесь мы реально устали вусмерть. К тому же кладка кирпичная попалась, ее крошить пришлось, кипичи, опять-таки, руками выворачивать, пальцы расшибая, ногти стесывая до мяса. Хорошо еще, что ножи у нас не простые, их кузнец ковал. Были бы армейские штык-ножи — и часа бы не продержались. Руки саднят, все содраны, перчатки в лохмотья. И темнеть начинает. В этот момент мы как раз в глину упираемся. «Ппесец!» – говорит Заика. Ну, не сдержался, заорал я на него матюками всех цветов радуги, выдал все, что знал. Пусть, мол, если надо ему так, сразу идет в аномалию, вони меньше будет. Плюнул, пошел в сарай, нашел пару оглобель, еще какой-то дрын, соорудил треногу над ямой, фонарь повесил, рою дальше. Смотрю, Заика посопел, да снова в яму залез. Помирать ведь никому не хочется.

Пласт давался очень тяжело, тут и лом бесполезен, даже если бы был. Нашли два старых лемеха от плуга, ими и долбили. Глина вязкая, как пластилин. Хреново это. Значит – вода здесь есть. К ночи всегда тучи собираются, малейший дождик и вся наша затея может просто утонуть в грунтовых водах. Я когда-то озеленителем работал и про водоносные горизонты знаю, там хитрость есть. Мы-то вроде нашли просто водоупорный пласт, потому как заливать сразу нас не начало. Но глина сырая, значит и до горизонта близко. И точно, пробили глину, под ней еще полметра мокрой земли, а ниже — снова глина. Твою мать! А копать уже трудно стало, фонарь опускать в яму надо, да и ведро уже по веревке подымаем, руками не поднять – тяжело, не слушаются руки, мышцы болят, такое ощущение, что кости сквозь них прорываются. А отрыли всего два метра, чуть меньше. С глиной да кирпичом — лиха беда начало.

На часах два ночи к тому времени было. Вылезли из ямы. Мутантов можно не бояться, откуда им взяться на таком замкнутом аномальном курорте. Перекусили, выпили по двести пятьдесят. Хмеля никакого, все в пот сразу, разве что боль в руках притупилась. А вокруг темень непроглядная, только слышно вокруг: «шррхррш, шррхррш», это Карусели свою мельничную жизнь продолжают. Представил, как они перемалывают в крошку косточки двух временно богатых, но преждевременно глупых сталкеров… будто подбросило меня. Молча схватил Заику за рукав, потащил к яме.

Роем дальше, как будто новое дыхание открылось. На руки тряпки намотали — рукава у поддёвы долой. Роем остервенело, почти наощупь, налобные фонари толку мало дают, когда вся работа впереди, руки и ведро все равно закрывают обзор, не вижу, как копаю. Изматывает это. Заика-то меня подменяет, но у него конституция хлипкая, долго копать не может, а время не резиновое. И я — снова в яму. Короче, к рассвету вырыли еще метр в той долбанной глине, пробили ее, наконец! Стал вгрызаться дальше, да сразу одновременно долбить боковину, расширяю низ ямы — чтобы было куда грунт отгребать из будущего бокового лаза… рук не чувствую уже. Заика, как почувствовал, ведро сверху опускается за новой порцией земли, в ведре — аккуратно налитый стакан, в шматок глины впечатан, чтоб не опрокинулся. И где нашел посуду только! Ругнул я вслух его, конечно, видать, снова по домишке лазил, пока я тут долбил. Но потом все же порадовался. Из стакана оно, все же, эстетически приятнее, чем из горла-то. Выпил не все, остаток на руки, протер. В детстве как-то на спор пять минут руку в муравейнике держал, ощущение примерно такое же.

Времени не помню, копал как экскаватор, мышцы болью в зуд ушли, я к нему привык даже, тупая боль в руках и спине вроде родной стала. Когда боковой лаз в метр высотой углубился еще на метр, на обмотки рук уже шли мои кальсоны, поддёву порвали всю вконец. Жалко было, что и говорить: кальсоны новые, не туфта солдатская с завязками, а плотные, греющие, ненадеванные, я их у прапора одного выменял. Ночи холодные еще, ну да нам тут не мерзнуть предстоит, да и согрелись при таком ударном труде. Стахановцы, на… Заика мне колья скидывает, жердины какие-то пошли — где он их только находит — я их на укрепление основной «шахты» приспособил, да поперечины приладил, а то потом ведь выбираться еще! Правду говорят: срать захочешь — штаны снимешь. Это я к чему: как еще метр укрепил, из ямы вылез — покурить да дух перевести. Вокруг — реально офигеть! Рассвело давно. В огород и не зайти уже. Карусели почти к домику подошли, край сарая уже в них, поскрипывает. И шум этот – «шррхррш, шррхррш», рядом совсем, его уже из ямы было слышно. Пожевали батона с колбасой еще, бутылка ушла, последнюю оставили на потом. Либо в крайний час себя помянуть, либо успешное спасение отметить. Выброса уже сутки почти не было, по всему видать, скоро уже, Спаситель. Потом гляжу — на сарае крыши нет, исчезла! Так вот куда Заика полночи и все утро бегал! А я-то думал: откуда он мне лесины, брус да доски кидает! Он, пока я копал, голыми руками крышу разобрал! Молодчага, красава! Охренеть, да? Ну, в смысле, она, крыша, и так не фонтан была — каркас один, шифер давно побило, но и это подвиг! Язык во рту от пыли, сухоты и спирта распух, еле ворочается. «Ккак ты?» – спрашиваю. «Ннормально» – отвечает. Тут я как заржу! Разговор двух заик. Ржу и реву, блин! С бревна встать не могу, спина ноет, в ногах будто жилы кипят. Слезы жгут, под глазами все горит, это соль выступила с потом, да я глаза тер, теперь громадные сине-красные синяки. Это я по Заике судил, его рожа не хуже, тоже глазищи трет. Да и видок в целом у нас: оба в земле по уши, сами глазища от недосыпа да с водки что у кровососа, комбезы цвета глины, на руках обрывки кальсон, похожие, скорей на столетние половые тряпки, тоже глинистые. Заика при мне ножом из ладони здоровенную занозу вытащил, как раз водкой и прижег.

В общем, рыли еще пять часов, углубились еще на два метра в сторону и на метр вниз одновременно. Вбок копать куда легче, самое трудное было — доски и брус ломать на опоры нужной длины, Заика где-то ржавую тупую ножовку нашел с обломанным лезвием, ей и пилил. Я и эту ножовку целовать был готов, а если бы мне в тот момент показали обычную ржавую штыковую лопату или кирку, я бы, наверное, владельца за бога принял. Нет, пожалуй, за сатану. Сам, поди, целый ад отрыл, сволочь, а лопатку здесь в прихожке забыть — это никогда, жадюга, мля. Порядколюбец, мать твою, вот приспичило тебе инвентарь в погребе хранить!

Стенки боковые укрепили остатками плетня, что вокруг дома стоял, да колья от него же – как дополнительные стойки по бокам встали. В итоге у нас получилась вертикальная яма три с половиной или четыре метра глубиной и метр в диаметре, от нее вбок и чуть-чуть вниз еще три метра лаза высотой в метра полтора, а после — небольшая камора, углубленная еще на полметра вниз — это я настоял так сделать, чтобы было куда воде стекать, пока мы здесь торчим. Понемногу вода, все же, сочится с глины, приходится ее вместе с частью грунта на дне ведром наверх поднимать, а то зальет раньше времени, обвалится еще. Муторная работа — страсть! Укрепил я, кстати говоря, наш «погреб» вполне надежно. Заика теперь не понурый уже, улыбается. И слов не надо, оба жить хотели, так ведь?

Где-то часа в два пополудни загрохотало, по небу начала разливаться красная краска, потом синяя, потом из низких облаков как шарахнет вспышкой, я аж ослеп на время! Выходит, тут и выброс какой-то другой. Карусели к тому времени уже всю поляну заполонили, мы загодя в нору забрались. Я на небо сквозь «волчок» Карусели смотрю, видится как сквозь линзу: как небо сверкнуло — в глазах синие круги, сижу, моргаю. Вроде зрение возвращаться начало, как раз земля затряслась, мы в боковую нору полезли. Сидим, как крысы. Прямо над нами глиняный пласт, только стенки по чуть-чуть осыпаются, но это такая мелочь по сравнению с кайфом: ты жив. Сидим, ржем — оба, в голос! Каждый раскат грохота — новый взрыв хохота. Ну чистые психи! «Щас — говорю — зомбанет нас здесь, будем с тобой, Костян, до конца жизни ходы под землей руками копать, два псевдозомбикрота, нахрен!» И снова в ржаку ссыпались.

И ведь помогло, прикинь! Выброс кончился, мы — живы. Выглянул: вроде и Каруселей на входе не видно, гром грохочет, молния сверкает, как всегда после выброса. Ливень струями, стенки ямы моментом покрылись текучей грязью. А с глины струйка воды потекла, потом ручеек, потом… ох, не хотелось нам узнавать, что будет потом! Заика уже по доскам полез наверх, выбрался, спускает веревки, что бы я привязал рюкзаки. Привязал, затем примериваюсь сам вылезать, как вдруг за спиной тяжело так бухнуло, аж земля вздрогнула. Оборачиваюсь. Там, где дыра вбок уходила — нет, не обвал… точнее обвал, но вниз – «пол» прохода провалился, стало быть. В этот момент перекладина из тонкой доски под руками ломается и я лечу вниз, в эту самую дыру, в промоину или провал, называй как хочешь. Но упал удачно — прямо на кучу земли, мягенько. Включаю фонарик.

Стены кирпичной кладки, видно, что старые. Потолки — метра два, не больше, кирпич вывалился в том месте, где провал случился. Бочки какие-то здоровенные, две или три. Сыростью малость пахнет. Две небольшие комнатушки без двери. А в дальнем углу навален ворох костей и в стене, в двух местах — кирпичи пробиты будто тараном, а за ними — норы. Глянул — посветил — уходят далеко, поворачивают… лезть как-то не захотелось. К тому же при мне нож один, я калаша Заике вместе с рюкзаками отправил на веревке — наверх, прежде чем вылезать. Но к костям подошел. Большая куча, чисто обглоданы, больше собачьих, но и пару черепов там видел. А еще — явно старый череп попался, да винтовка — карабин Маузера. Со Второй мировой. Откуда знаю? Каску нашел ржавую, немецкую. Несколько серебряных монет, на них рожа какая-то, Гинденбург, вроде, 1939 год и орел со свастикой. Обрывок истлевшей шинели. Фиг знает, что за тварь тут хозяйничает, но если она роет такие норы, то могла просто в земле на могилу наткнуться… а может вояка в этом подземелье и погиб. Вспоминая ту кладку, уверен, что было здесь что-то капитальное. Может какое-то оборонительное сооружение или типа того. Подвал какой-то. Там, правда, несколько окованных дверей было, запертых. Ни в какую не поддавались на скору руку. Вот хрен знает, что за ними? Может оружие, или золото, или шнапс, или взрывчатка… или еще скелеты и кости. Шуметь было не с руки, тварь могла вернуться. Костян, как раз, спустился в яму, веревку мне кинул. Ну, я обвязался под мышками, кое-как вылез в нашу нору, а там уже подмывает все конкретно, надо сваливать явно, а то вот-вот подпорки обрушатся. Рвемся к свету, пыхтим, мокрые оба насквозь, меня трясет, чуть не сорвался, пока лез. Выбрались из последних сил под серое небо, доползли до порога дома. Потом я вырубился.

Через некоторое время открываю глаза. Башка шумит, водкой пахнет, видать Заика мне виски растер. Ну, пока собирались, уже дело к вечеру. А Заика мне на поле показывает, там опять Ночная Звезда светится, да несколько Ломтей. Но мы уже ученые, пока что хватит и того, что взяли, да и проблем пережитых тоже до самого горлышка, не расплескать бы. А Костян опять ржет. «Чего ржешь?» – спрашиваю. Он меня за дом заводит, лопух раздвигает. Мать моя, гражданка-мностаночница! В лопухах — старый колодец! Я матерился минут десять, пока собирались. Правда, потом колодец осмотрел, там на дне вроде тоже кости видны. Может и к лучшему, что мы сами отрыли себе норку, а не полезли туда, в колодец. Неизвестная тварь, Мистер Большой Червяк или как его там, закусил бы нашими тушками и к винтовке Маузера прибавилось бы два кованых ножа.

Вышли без приключений, правда я в расстройствах чуть рюкзак с артами не забыл. Грозу у долговца за эти арты прикупил, это да, хорошая машинка, патроны к ней, правда, недешево обходятся. Заика погиб через неделю — от кабана убегал, да влетел в жарку, только свечка огненная полыхнула. АКСУ его лежать остался, да останки обгорелые, я их похоронил недалеко от Ангара на Свалке. Вот, думаю теперь снова наведаться к домику тому. Компанию себе ищу, одному там плохо. Уж очень охота мне в том подземелье побывать. Я уже и динамиту достал, и патронов запас. Только в любом случае, все пополам, понял? Как-нибудь потом о деле поговорим, если доживем.

© Дмитрий Гурыч, 2009